| ||||||
![]() | ||||||
Электронная научно-историческая библиотека «Гербовед.ру» | ||||||
![]() | ||||||
» Библиотека › Керсновский Р. Монета в культуре Средних веков (2018) › [Монеты:] Горизонты познания | ||||||
Керсновский Р.
[Монеты:] Горизонты познания// Монета в культуре Средних веков (2018)Библиографические данные публикации / опубликовано в издании: В монографии: Керсновский Р. Монета в культуре Средних веков. Пер. с польск. яз. Т.Ю. Стукаловой. М.: Государственный исторический музей (ГИМ), 2018. С. 12-59 [Раздел первый] Об авторе публикации/статьи: Керсновский Рышард (1925-2006) (Варшава) Просмотр публикации в формате PDF:
› См. также другие статьи Керсновского Р.
в библиотеке найдено еще 10 публикации(й) автора
Автоматически распознанный OCR-текст из PDF-файла › показать ![]() Объем текста: 221426 знаков (с пробелами)
Раздел первый ГОРИЗОНТЫ ПОЗНАНИЯ Л яЛ Глава 1Источники или следы Р II традиционном научной терминологии, относящейся к историческим ис следованиям, закрепилось название источник прилагаемое ко всем материалам, приносящим информацию, которая служит непосредственному познанию прошлого. Таким источником может быть любое творение минувших лет, является им и старая монета. Метафорическое определение старинной монеты как источника можно было бы дополнить другим, аналогичным термином она относится к бесчисленным следам, оставленным в прошлом, и является непосредственным отпечатком истории. След этот яркий, выразительный, хотя порой и запутанный, теряется и пропадает он ведет через разные страны и области человеческой деятельности, иногда даже туда, где его и не ждешь. Среди различных видов исторических источников монета занимает место, с многих точек зрения выдающееся. Она относится к самым маленьким памятникам, нередко уменьшенным до пределов чтения невооруженным глазом. Она также принадлежит к источникам самым многочисленным с точки зрения количества оригинальных сообщений, особенно относящимся к ранним периодам истории. Она является и самым, пожалуй, долговременным видом источников, изготовленным из материла, часто драгоценного, устойчивого к воздействию внешних факторов, так легко погубивших пергамент и папирус, бумагу и дерево. Только огонь угрожал ей уничтожением, но и то опасность ограничивалась некоторым количеством идентичных экземпляров, давая шанс уберечься хотя бы единичным образцам. В результате монеты представляют собой совокупность источников, сохранившихся почти полностью в той области информации, какую дают их штемпели. Информационная ценность монет проявляется разными способами. С одной стороны, они обычно передают письменные тексты, правда, короткие, но емкие, содержащие в немногих словах исключительно значимые сведения название государств или местности, где монета была отчеканена, имена государей и их титулы, имена богов покровителей или святых патронов, время из 14 Lсlm 1ОШ ю т ы ПО П L IИ ИЯ готовления монет, выраженное в соответствующих хронологических системах, фрагменты религиозных текстов, разные сентенции и соответствующие случаю фразы, наконец, само название монетной единицы, а порой и другие выражения в сумме образуют значительный запас слов, иногда происходящих из очень отдаленного прошлого и являющихся рабочим материалом в мастерской историка. Более богатым, почти неисчерпаемым предстает объем информации, передаваемой монетами как иконографическими памятниками, соответствующими своим эпохам и странам. Они несут тысячи изображений фигуры людей и богов, ангелов и святых, звезды и полумесяцы, города, святилища и замки, звери, птицы, рыбы, драконы и кентавры, деревья и цветы, короны, мечи, щиты, гербы, кресты, колесницы, корабли и еще множество других миниатюрных образов. Из этого изобилия разнородных тем и мотивов могут получать сведения исследователи многих специальностей от историков искусства и культуры до представителей естественных наук. Из них же брали информацию и впечатления и те, кто пользовался соответствующими монетами, для которых их штемпели неоднократно служили источником знаний о мире, носителем исторических традиций и выражением самосознания. Наконец, монета является памятником материальным, благодаря самим своим физическим и химическим характеристикам, которые становятся источником информации о технологии монетного производства, и, что более важно, о ее физических свойствах и, следовательно, о ее экономических функциях и о монетной политике эмитентов. Та же самая монета, если была найдена в определенном месте в земле, представляет собой и археологический памятник, а каждый ее экземпляр в этом случае приобретает ценность непосредственного свидетельства денежного обращения на данной территории, его масштабов, структуры, нередко процессов тезаврации если находка имеет характер сознательно укрытого сокровища, она становится свидетельством культовых или бытовых явлений, если монеты происходят из погребений или ритуальных мест, или хотя бы обычных пожертвований. Каждая из названных черт, а их допустимо еще умножить, создает возможность отдельной систематизации старинных монет, необходимой для использования их в процессе познания. Критериями включения в соответствующие группы могут служить показатель качества драгоценного металла названной монеты или ее номинальная стоимость, ее происхождение, название, распространенность в обращении и, прежде всего, вид ее штемпеля. Множество знаков, отчеканенных на монетах с древнейших времен, исчисляемых десятками тысяч типов, сотнями тысяч разновидностей и миллионами мельчайших вариантов, требует проведения их классификации и систематического распределения, подобного тем, что применяются в геологии или биологии для систематизации даже самых немногочисленных видов минералов, растений или, допустим, ба 15 бочек. Эта аналогия может показаться сомнительной, ибо как сравнить творения мертвой или живой природы, подчиненные жестким законам ее развития, с произведениями не только рук, но и замыслов человеческих, одаренных свободной волей и собственным воображением, с продукцией, форма которой подчинялась многочисленным социальным условиям. Тем не менее, такое сходство существует, поскольку и природа имеет свои фантазии, и, что важнее, развитие экономики и культуры имеет свои законы, а штемпели монет являются их многократным выражением и свидетельством. Коллекция монет и коллекция бабочек, конечно, будут различаться тем, что первая из них относится к предметам, в большинстве своем уже недействующим, происходящим из прошедших общественных и культурных формаций, и напрасно было бы искать их в сегодняшнем мире. Однако временами встречается такой анахронизм, след поразительной протяженности, сохранившийся на протяжении более двух тысячелетий и заключенный в каком нибудь элементе рисунка, в названии, в способе счета или в повседневности. Классификация монет производится разными способами в зависимости от интересов, потребностей и возможностей занимающихся ею людей. Основы ее были в значительной степени связаны с формированием нумизматических коллекций и, особенно, крупных музейных собраний, состав которых требовал принятия четко определенной системы, где каждая из входящих в его состав монет должна иметь свое точно обозначенное место. Каталоги таких коллекций иногда играют роль ключа для распознавания и определения монет, а соответствующий их номер равнозначен полной характеристике монеты. В особенности это касается античных монет. Их раньше всего начали собирать, внимательно и повсеместно исследовать, хотя и здесь еще остается много сомнений, как в области принципов систематики, так и в области атрибуции конкретных экземпляров. Средневековые монеты вызывают еще больше этих сомнений уже по причине гораздо большей раздробленности монетного производства, развивавшегося в разных государствах Европы, в различных экономических и культурных условиях, а также из за распыленности исследований, проводимых в рамках региональных или даже просто частных интересов. В результате на передний план критериев классификации чаще всего выдвигается государственная принадлежность монеты понятие не всегда точное, особенно в условиях феодального вассалитета, непрочных династических союзов или же по причине изменений границ и территорий. На втором месте обычно стоит хронологический критерий, часто сводящийся к простому порядку правлений далее критерий монетного двора, если в государстве их действовало несколько наконец, вид монеты, ее номинал, тип штемпеля, его разновидности или варианты, а также индивидуальные данные, относящиеся к конкретному экземпляру, размеры, вес, способ чеканки и т. д. 16 1а г ij л ы 1a i o n riu i о л Вил на площадь Клебера и монетную башню в Страсбурге в XVI в. Гравюра Ю 3. Нэера. 1905 Из издания Baudenkmaler der Freiherren von Mullenheim im Elsass de J. NAEHER. Strasbourg, 1905, pi. 24 Очередность отдельных критериев в этой системе бывает разной, так ка в большинстве своем они пересекаются, создавая не фигуру в форме пирамидь а скорее некий многоугольник, где каждый из выделенных элементов являете отдельной, самостоятельной информационной категорией. Основным пош тием монеты как источника исторического познания и особенно как источник для истории культуры все таки является тип штемпеля монеты, то есть то вид выбитого на ней знака, который выражает определенное содержание, отлг чающееся от содержания, выраженного другими типами. Понятно, что и здес границы между отдельными типами порой зыбкие, степень распознания перс даваемой ими информации очень разная, отношения, возникающие между сс держанием штемпеля и его формой, не всегда однозначны. Один и тот же тш может сохраняться долгое время или присутствовать на разных территориям предоставляя информацию, не соответствующую тогдашней ситуации, а иногд даже принося информацию, кажущуюся фальшивой. Однако сам факт этого нс соответствия реальному положению вещей является подлинной информациег 18 п ш н i L j P H b i i j н п т Верхний и нижний штемпели для чеканки турнозы. Городской монетный двор Франкфурта на Майне. XV в. Фотография К. Зурхоф К. Surhof мет, придававший штемпелю новое содержание, к которому впоследствии подбиралось вторичное толкование. К наиболее известным примерам таких выродившихся и реанимированных штемпелей относятся образцы французских денариев X XI вв. с изображением головы в диадеме, которая постепенно превратилась в фигуру, составленную из черточек, не дающих никакого осмысленного образа, чтобы, наконец, приобрести форму, признанную за изображение замка. В другом месте изображение святого патрона постепенно превратилось в образ государя, схематический рисунок фронтона храма стал геометрической фигурой, рассматривавшейся как гербовый знак, религиозный символ или как монограмма в зависимости от изобретательности наблюдателей и их ожиданий, стимулировавших воображение. Еще чаще и шире встречается явление монетных подражаний, которые заключаются в использовании на разных монетных дворах, часто даже в разных странах, типа штемпеля, взятого с других монет, послуживших им образцом. Вообще то это не точные копии такого образца, не имеющие никаких отличий, поскольку в таком случае это были бы уже не подражания, а подделки. Правда, в Средневековье граница между этими двумя понятиями была довольно зыбкой, однако, в принципе не считались подделками те монеты, которые даже при очень большом сходстве внешних черт сохраняли сознательно помещенные на них отличия метрического характера. Тем не менее, это не мешало заимствовать с образцовой монеты не только характерные для нее пластические мотивы или тексты надписей, но и такие элементы, как особы святых патронов и даже гербовые щиты, не имеющие никакого обоснования в стране подражания. В целом же направление подражаний определялось разницей экономических потенциалов государств, представленных образцом и подражанием, а также ареалом обращения образцовой монеты, которой уподоблялись собственные эмиссии на основе закона мимикрии. Однако иногда влияли и другие причины, порой совершенно случайные, такие как происхождение монетчика, одноразовый наплыв каких нибудь чужих монет, даже совершенно не известных на данной территории, связи династические, политические и т. д. Подобные явления происходят во все периоды истории монеты, начиная с глубокой древности. В Средневековье они особенно распространены, главным образом в случае тех монет, которыми пользовались в международной торговле. Таким путем возникали целые семьи подраl u o u 1И с т о ч н и к и и л и i. iс i ihH 19 жаний, происходящих от таких известных образцов, как флорентийский флорин или венецианский дукат, грош турский, венецианский или пражский, как английский нобль, византийский милиарисий и многие другие. В систематике нумизматического материала они являются основными группами, одновременно давая путеводные нити для анализа взаимных зависимостей и условий этих связей, впрочем, каждый раз требующих индивидуальной оценки, поскольку применение к ним жестких схем грозит упрощением проблемы. Во всяком случае, этот материал с точки зрения научного исследования заметно отличается от внешне аналогичного материала из области пластических искусств или литературы, которые в это время также обнаруживают бесчисленные нити подражаний образцовым произведениям, распространявшимся по всей Европе или хотя бы в некоторых ее частях. Понятно, что и здесь применяются или могут быть применены методы, используемые при анализе и критике тех или иных памятников, с целью выявления архетипов, установления филиации сообщений, реконструкции недостающих звеньев и т. д. Но два признака выделяют монету среди всех произведений, созданных в Средние века. Это повторяемость и мобильность, как правило, рассматриваемые в качестве собственных черт каждой монеты, хотя в действительности не все они ими обладали. Обе эти черты были значимы как в аспекте оценки монеты в качестве экономического явления, так и в аспекте ее культурной функции. Признак повторяемости опирался на производство как можно большего ко шчества экземпляров, которые были, во всяком случае, должны были быть, одинаковы как по внешнему виду, так и по физическим и химическим характеристикам материала для изготовления монет. Идентичность внешнего вида следовала уже из самой техники производства, использующей штемпель, оттиски которого на отдельных кружках каждый раз давали одинаковое изображение. Правда, на практике встречаются различия, возникающие из за небрежного исполнения оттиска разрушения или износа штемпеля. Они становились причиной затирания или отсутствия большей или меньшей части штемпеля, но не изменения рисунка сохранившийся даже фрагментарно, он в целом позволяет отождествить его с другими оттисками. Установление идентичности штемпеля, отчеканенного на двух и более монетах, является одним из основных исследовательских приемов в нумизматической работе. Впоследствии, при сопоставлении штемпелей аверса и реверса, это дает возможность создания целых цепочек монетной продукции, установления ее объемов, определения хронологии или хотя бы последовательности отдельных эмиссий и т. д. Только введение в XVI XVII вв. механической техники производства ограничило, а потом и исключило возможность идентификации отдельных чеканов. Однако это компенсировалось все более обширными данными, заключенными в письменных источниках, относящихся к деятельности монетных дворов в эпоху Нового времени. Количество экземпляров, изготовленных вручную с помощью одной пары чеканов, а следовательно, и количество монет, идентичных по своей сути, зави20 l l J с j L J nbll J n P i iUH hi 1П кШ IHUJ 1 село от технических условии их производства, от качества материала, из которого был изготовлен чекан, и от способа его использования в Средневековье оно колебалось от нескольких до двух десятков тысяч. Такого уровня повторяемости в ту эпоху не достигали никакие другие произведения. На практике эта степень была еще выше, поскольку часто новоизготовленные штемпели точно повторяли изображения предшествующих, а если и существовали между ними ненамеренные различия, то они никак не влияли на содержание сообщения. Более того, отдельные различия, введенные сознательно и целенаправленно, по сути, имели значение, ограниченное кругом вопросов, интересующих только специалистов, и были совершенно безразличны обычным пользователям этих монет, которые могли вообще не заметить их присутствия. Это относится, например, к мюнцмейстерским знакам, обозначающим отдельную мастерскую монетного двора или же лицо, ответственное за выпуск данной монеты, и, следовательно, являющимся существенной информацией лишь для контроля над работой монетчиков и читаемой только лицами, осуществляющими такой надзор. В результате число одинаковых или очень похожих друг на друга монет достигало сотен тысяч и даже миллионов. Например, монетный двор Флоренции в XIV XV вв. ежегодно выпускал около 500 тысяч флоринов, практически не различающихся между собой, подобную производительность имели и многие другие крупные монетные дворы Европы. Каждая из этих монет несла на себе характерный рисунок, надпись знак, наполненный определенным информативным содержанием. Такой размах не известен никакому другому тогдашнему знаку или сообщению, которое еще больше увеличивает и даже многократно умножает принцип мобильности монеты, благодаря чему каждый ее экземпляр попадал множеству разных получателей, становясь и с этой точки зрения ни с чем не сравнимым произведением. Мобильность характерна почти для всех видов денег, исполняющих функцию средства обращения и предназначенных для постоянного перехода из рук в руки. К редким исключениям относятся иные формы денежных средств, такие как известные каменные круги на острове Яп, которые, оставаясь на месте, выполняли ту же функцию денег, в то время как сменяющиеся владельцы приходили к ним, поочередно снабжая их своими знаками. Во всяком случае, монета, как правило, предназначалась для постоянного обращения. Ее производство имело смысл только тогда, когда конечным ее получателем был рынок, все прочие функции могли быть реализованы в другой форме. Скорость обращения средневековой монеты и его объемы были весьма разнообразны и зависели от многих факторов. В целом эта скорость была пропорциональна степени развития товарно денежного хозяйства на данной территории, однако, это соотношение трудно измеряется и при том зависит от количества и качества монет, находящихся на этом рынке. Лучше выделяются ареалы обращения отдельных видов монет, в целом более обширные для единиц высокой стоимости, особенно золотых, но и здесь можно отметить множество отступ id М е р и л о а п о у м п п и о г н л и н и е т о ч и о ст 2 1 юний от правила. Различным было и время обращения, иногда являющееся делом случая, но прежде всего зависевшее от таких факторов, как физическая сопротивляемость монеты износу, существование и способ функционирования системы обмена монет, условия, способствующие исключению монеты из обращения по причине ее попадания в клады или в результате переплавки, вывоза на другие территории, перечеканки другим штемпелем и т. п. Так что какие то монеты оставались в обращении всего лишь пару лет, другие несколько десят ноз лет и даже дольше, порой не раз меняя функцию в результате включения, исключения и нового включения в обращение. Такие метаморфозы иногда оставляли следы, заметные на конкретной монете, представляя не менее поучительную источниковую информацию, чем собственно Г ттиск штемпеля. Степень истертости монеты является наиболее подлинным свидетельством масштаба сыгранной ею роли как средства обращения, ее прохожде ия через сотни и тысячи анонимных рук. Щербины, царапины, изломы и даже деды укусов это следующая специфическая информация, относящаяся к ее денежной функции, след общественного недоверия, вызвавшего потребность проверить качество металла или сразу приспособить монеты к нуждам и структуре тынка, требующего более мелких денежных единиц или же использования техники обмена при помощи весов. Зато отверстие, пробитое у края монеты, иногда сэ следами потертости от ремешка, на котором она была подвешена, и тем более птипаянное к ней ушко это очевидный след ее перехода из сферы денежных средств в разряд украшений, а порой и амулетов, перехода иногда только временного, как свидетельствуют экземпляры, с отверстием, вновь заполненным металлом, так монета возвращалась в обращение. Вот только некоторые примеры вторичных информационных признаков монетных источников, содержащихся уже не в тысячекратно размноженном штемпеле, а характерных для отдельных экземпляров. Очевидно, что оба эти вида информации взаимно дополняют друг друга вместе дают достоверный образ, демонстрирующий многостороннюю познава re.vbHVK ценность данных источников. Глава 2. Мерило стоимости и обозначение законности Первый, хотя, возможно, не первоначальный контекст, где выступает монета, вне всякого сомнения, представляет область экономических явлений, к чему монета этносится ex definitione 1и с которыми теснее всего связана. Это бесспорное утверждение не требует ни обоснования, ни приведения примеров, напротив, оно служит аксиомой при рассмотрении других функций монеты. Зато место, которое она занимает в этой области, и степень ее участия в совокупности экономических процессов, несомненно, очень разнообразны и переменчивы во времени 22 Рамки первый. I призом гы наш тмя Меняла. Скульптура на стене дома Морё сюр Луан. Франция. XV в. номическом организме, живущем по преимуществу так называемым натуральным хозяйством. Только на закате Средневековья, да и то лишь в наиболее урбанизированных регионах, монета становится основным фактором деятельности всего общественного организма. Исключением является Византия, где уровень развития денежного хозяйства не претерпел серьезного разрушения в раннем Средневековье и стал мостиком, связавшим экономику античного мира с возобновленным в XIII в. функционированием монет в латинской Европе. Тогда же на основе высокоразвитого денежного хозяйства в Италии, Нидерландах, а потом и в других западноевропейских странах появились трактаты, посвященные монетной проблематике, прежде всего диспуты св. Фомы Аквинского и, много позднее, Николая Орезмского, а также других авторов, мимоходом затрагивавших эти вопросы, таких как Альберт Великий, Дунс Скот или св. Бона вентура. Однако эти тексты в основе своей являются комментариями к письмам Аристотеля, касающимся темы денег, и только отчасти опираются на экономические и общественные реалии Средневековья. Их проблематика больше связана с функционированием монеты как орудия власти, со спором между металлисти ческой и номиналистической теориями стоимости монеты и, наконец, с вопросами этики использования монеты, чем с ее узко экономической оценкой. Длинные рассуждения на тему появления монеты, материала, из которого она должна быть изготовлена, возникновения и значения штемпеля и, прежде всего, роли государя в придании ей определенной стоимости, а также ее изменения, вытекающей из процесса так называемой мутации монет, особенно частых во Франции, тем не менее, не давали достоверного образа реального мнения того времени о роли и функции монеты в экономической жизни, особенно в период, предшествовавший великим реформам XIII XIV вв. Также весьма многочисленные нормативные акты, монетные пожалования и распоряжения, монетные статуты, документы цехов монетчиков и т. д. при всем своем очень богатом содержании дают картину, возникающую на оси, связываю и в пространстве, и поэтому они трудны для обобщения и нередко весьма спорны. Для современных исследователей, рассматривающих эти явления с тысячелетней дистанции, из перспективы, охватывающей и ранние этапы эволюции функции денег не только в монетной форме и сегодняшнюю монетарную ситуацию разных стран цивилизованного мира, роль монеты в хозяйстве средневековой Европы в целом рисуется весьма скромной, наподобие более или менее тонкого наслоения на эко J 0 hHOL h 23 шей монетный двор с государем, и особенно способы использования монеты как инструмента, служившего прежде всего фискальным нуждам, рассматривавшимся в качестве одной из монополий, которая приносит доход и увеличивает материальное могущество эмитента. Только источники, связанные с непосредственным использованием монеты на рынке, разные счета, тарифы, позднее банковские документы и т. п., более реально показывают место монет в жизни общества, какое сегодня, как уже говорилось, считается не слишком почетным. Существует небольшое количество высказываний, принадлежащих не светочам схоластической литературы и не монетным экспертам, а отражающих обиходное мнение, из которых, по видимому, следует, что монета самое позднее с XII в. представляла собой основной, центральный фактор хозяйственной жизни и что от ее качества или от способа оперирования ею государем зависели процветание или клжда страны и всех жителей. Например, хронист Фалько из Беневента описывает монеты с низким содержанием серебра дукаты 2 siс а также медные фоллары, введенные в Сицилийском королевстве около 40 г. королем Роже Из за каковых ужасных монет весь люд итальянский впал в убожество и нужду и был порабо шен 1Немного ранее противоположную ситуацию рисует английский хронист Олоренций Вустерский t 8 После описания суровых кар, введенных Генрихом I 00 35 за подделку монет, обрезание, разламывание, выборку наиболее тяжелых экземпляров и другие подобные преступления, он отмечает, что в результате именно этих распоряжений великое благо настало во всем королевстве 2. Следовательно, эти вопросы имели принципиальное значение для населения. Подобных мнений можно привести довольно много чаще всего они приписывают плохой монете или же плохому денежному хозяйству роль фактора, вызвавшего разные несчастья, обрушившиеся на страну. С этой точки зрения осо енно характерен отрывок из Хроники Чешской Козьмы Пражского, около 25 г., многократно призываемый в качестве свидетельства катастрофических последствий для экономики, которые должна была принести с собой система реновации и обмена монеты, в это время и значительно позднее использовавшаяся почти во всей Центральной Европе Никакое бедствие, ни чума, ни повальная смертность, ни опустошение страны вследствие грабежей и пожаров, совершенных неприятелем, не наносят Божьему люду более вреда, чем частая смена и ко зарная порча монеты. Какое бедствие, какие дьявольские козни столь беспощадно могут повергнуть в нищету и погубить христианский люд, что еще может нанести такой вред, как порча князьями монеты 3 Uh lс d M с p d A l t tni i Urnt flH n OOhSHdUt HUt ilk Jesse W. Quellenbuсh zur nz und Geldgesсhiсhte des Mitte ters. Halle, 1924 Reprint Aalen, 1986 64, nr 166. Ibid 67, nr 174. Kosmasa Kronika сzeсhow. Warszawa, 1968. Ks. I, rozdz. 33 165. Цит. по Козьма Пражский. Хроника Чешская. М., 1962. Кн. I. Гл. 33. С. 78. 24 I первый. 1ПР if i ЮЯН 1I I lя Это мнение, просто фетишизирующее экономическую роль монеты, не было единственным. Менее страстно, но столь же решительно его повторил ровно четыре столетия спустя Николай Коперник, открывая свою диссертацию О способе чеканки монеты Monete сudende ratio следующими словами Как ни многочисленны бедствия, в результате которых королевства, княжества и республики идут к упадку, самыми сильными, по моему мнению, являются четыре раздоры, смертность, неурожай и обесценение монеты 1Сходство этих формулировок, однако, беспокоит. Не означает ли оно, что и в XII, и в XVI в. в чешских и прусских землях роль монеты на деле была столь велика, как это согласно представляют Козьма Пражский и Коперник А, может, под пером обоих каноников, пражского и варминского 3 сохранилось только общее место, приспособленное для совсем разных ситуаций Из этих двух текстов мы больше верим словам Коперника, не только из за его авторитета как экономиста и его интереса к монетной проблематике, несравненно более глубокого, чем у Козьмы Пражского, но и по причине значительно более высокого уровня развития денежного хозяйства в Пруссии в начале XVI в., чем в Чехии в начале XII в. Если в первом случае обесценение монеты действительно могло иметь серьезные последствия для всего населения, безусловно, уже заключенного в жесткие рамки товарно денежной экономики, то в раннесредневековой Чехии, несмотря на ее довольно значительное развитие именно в этой области, вынесение чрезмерных монетно фискальных манипуляций во главу самых страшных стихийных бедствий является риторическим преувеличением. Хронист представляет здесь либо заимствованный откуда то оборот речи, либо передает мнение какой то ограниченной социальной группы, больше всего пострадавшей в результате реновации монеты, может, пражского купечества, может, церковных кругов, выражавших таким образом свое несогласие с действиями княжеской власти Не князья, а преступники, не правители Божьего мира, а вымогатели лихие, люди самые алчные и злые, не боящиеся всемогущего Бога трижды, четырежды в год меняя монету, они сами, на погибель Божьего люда, оказываются в сетях дьявола 2. Таким же образом три четверти века спустя польский хронист характеризовал скверное правление Мешко III Старого 73 1202 обвиняя князя и его монетчиков в фискальном лихоимстве и монетных злоупотреблениях. Заметно, что обе эти критики, чешская и польская, имеют прежде всего политический и социальный характер. Монета и денежное хозяйство служат в качестве аргумента и свидетельства личной ответственности государя за положение его подданных. Следова Mikolaja Kopernika rozprawy о moneсie i inne pisma ekonomiezne. Warszawa, 1924 3, 55 Die Geldlehre des Niсolaus сoperniсus. Berlin, 1978 48. Цит. по Коперник H. Трактат о чеканке монет Герасименко М. Николай Коперник выдающийся экономист эпохи раннего капитализма. Киев, 1953. Приложение. С. 10 1 Kosmasa Kronika сzeсhow. Op. сit. u h u l Л Ч г7 I пи 25 тельно, нет ничего удивительного в том, что при таких тенденциях роль монеты в тогдашнем обществе и значение ее порчи были извлечены и особо выделены, I сами эти мнения отразились на позднейших оценках места монеты в сфере экономических явлений раннего Средневековья. Менее пугающими, но, может, более выразительными и достоверными являются высказывания о роли монеты, изложенные в форме сатирических произведений, высмеивающих и плохое качество монеты, и погоню за монетой высокой стоимости, и хитросплетения функционирования монеты в хозяйственной нстеме. Но эти весьма многочисленные тексты на разных языках относятся главным образом к позднему периоду Средневековья, когда монета уже действительно была элементом, вошедшим в плоть и кровь общества почти во всей Европе. Чешский хронист, с одобрением описывающий в 1300 г. начало производства пражских грошей, заключает свое сообщение ироничным стишком о тех многочисленных пользователях новых монет, которые теперь радуются в глубине души и считают эти гроши божествами, почитают как святых гроши, для многих глупцов являющихся самой большой надеждой. Здесь, очевидно, отзывается столь частое в Средневековье морализаторство о презрении к деньгам, тем не менее, возможное для осуждения только в условиях значительного распространения грехов, порожденных наличием этой самой монеты. Впрочем, в течение всего Средневековья монетная проблематика колеблется в общественном сознании между сферой экономических явлений и морально правовыми вопросами, по отношению к которым монета считалась особенно чутким индикатором очень опасным средством манипуляции. Уже само появление средневековых денег, независимо от их элементов, воспринятых от римской цивилизации, было, по крайней мере, в среде германских племен в значительной степени связано с потребностями, возникающими из права. Мера ценности как основная экономическая и правовая категория германских племен сформировалась на основе не торгового обмена, а уплаты компенсаций за убийство или членовредительство, где отдельные части тела создавали общую шкалу этой меры. И все же это был домонетный этап, который не входит в круг наших рассуждений. Мы опустим здесь и всю проблематику ростовщичества, а также справедливой цены занимавшей так много места в позднесредневековых философских трактатах и практические отголоски которой заметно повлияли на организацию денежного обращения, развитие банков, функционирование кредита и т. д. Вопросы эти, хотя и немаловажные для опенки роли денег в культуре Средних веков и не раз в этом аспекте обсуждавшиеся, в конечном счете не имеют непосредственной связи с качеством монет, г помощью которых проводились ростовщические операции и реализовывались доходы, осуждаемые Церковью и богословами, а отчасти и светскими властями. Однако с этой целью использовали, особенно в конце Средних веков, разницу з стоимости монет, ходивших в разных странах, находя в этом способ легально 26 Р i 1Пг,ч l 14 i uH t hi ПО Ш H L обойти запрет брать проценты, затруднявший развитие кредитной деятельности. Итальянские банковские дома как раз и ввели практику выписывания чеков, оплачиваемых в другом городе или государстве, и, следовательно, в другой валюте плата за ее обмен уже включала процент, полагавшийся заимодавцу. Покупка чужой валюты, даже по завышенной цене, не противоречила доктрине, осуждающей ростовщичество, так что было достаточно совершить недалекое путешествие или хотя бы послать чек, чтобы избежать конфликта не столько с собственной совестью, сколько с властью, а иногда и с общественным мнением, тем более, что настоящее соотношение стоимости между отдельными видами монет представляло собой дебри, в которых свободно ориентировались только опытные купцы и банкиры. Путеводителем по этим дебрям стали появившиеся в позднем Средневековье указатели или пособия для купцов, описывающие отдельные виды монет и определяющие их стоимость. Наиболее известным среди них является труд флорентийского купца Ф Пеголотти Практика торговли Pratiсa de merсatura который представляет собой обширный перечень и характеристику монет, обращавшихся в конце XIII и начале XIV в. на средиземноморских рынках, в том числе и некоторых монет Северо Западной и Центральной Европы, Ближнего и Среднего Востока. Заключенная в нем информация, касающаяся названия монеты, стоимости ее драгоценного металла, иногда также внешних опознавательных признаков, опирающаяся на собиравшиеся годами сведения и купеческие записки, дает поучительную картину процесса формирования мнения об отдельных видах монет, которые часто сохранялись значительно дольше, чем реальное положение вещей, легшее в основу той или иной оценки. Воздействие таких стереотипов демонстрирует тщательное сравнение данных Пеголотти с огромным материалом расчетов, который поставляют бесчисленные купеческие, бухгалтерские и другие счета, а также с самим нумизматическим материалом, уже в наше время подвергнутым объективным обследованиям. Характерным примером вышесказанного может быть сюжет о двух французских турских грошах с длинным О и с круглым О бдительно различавшихся в разных трансакциях и платежах. Речь шла о форме буквы О в помещенном на них слове TVRONVS, причем варианты с круглым О повсюду считались лучшего качества, чем с буквой удлиненной формы в этой особенности усматривали тайнопись монетчиков, в конце концов раскрытую не поддавшимся на обман обществом. В действительности, как показали металлографические исследования соответствующих монет, между этими двумя видами турских грошей нет существенной разницы в содержании драгоценного металла. Дурная слава, сопутствовавшая грошам с длинным О была прежде всего свидетельством социального недоверия, особенно обостренного во Франции в период частых мутаций стоимости монет, декретированных властью, следствием которых стало подозрительное выискивание даже в случайных чертах штемпеля свидетельств действия во вред пользователям монеты. 1ii JD J H J M i h i in а п а к м ч г п а с l lH с u l K O H l a n l h l t 27 Недоверие с одной и не всегда обоснованное доверие с другой стороны, связанное с некоторыми видами монет, конечно, проявлялось и в другие периоды, нередко опираясь скорее на традицию и привычки, чем на знание фактического положения вещей. Известно сообщение Тацита о предпочтении, которое германцы отдавали двум совершенно определенным видам денариев известно также о том, что в первой половине XX в. в Африке, особенно в Абиссинии, принимались австрийские талеры Марии Терезии, еще до недавнего времени чеканившиеся в Австрии специально для нужд именно этого рынка в точном соответствии с традиционным образцом. В Средневековье повсеместным авторитетом обладали прежде всего золотые монеты, не выказывавшие заметных колебаний своего драгоценного содержания, такие как византийские номисмы до X в. а позже венецианские дукаты или итальянские либо венгерские флорины но уже, например, золотые иперпероны, чеканенные в Восточной империи, в результате снижения их стоимости при первых Палеологах делились в общественном сознании на старые и новые добрые и плохие впрочем, как и многие иные виды монет, подвергавшиеся постепенному обесцениванию. Понятие доброй монеты, столь часто встречающееся в средневековых текстах, тогда имело двоякое значение экономическое и психологическое, причем, последнее отнюдь не всегда совпадало с первым. Впрочем, экономическая оценка качества монеты относилась к свойствам, характеризующим ее только внешне, таким как вес или проба, без учета других детерминант номинальной стоимости данной единицы. Лишь работы Коперника, а после него Томаса Грешема объективировали эти данные, введя в качестве основного критерия оценки качества монеты соотношение, возникающее между ее внутренней и номинальной стоимостью, и, как следствие, открыв названный именами этих ученых закон о вытеснении доброй монеты плохой а точнее лучшей монеты худшей Тем не менее, в течение еще долгих лет действовало обиходное мнение, пренебрегавшее этим принципиальным условием оценки и пользовавшееся другими критериями. Примером этому может служить польская литература XVII в., искавшая способы исправления монеты но подобных суждений хватало и в других странах. Более того, до сегодняшнего дня среди исследователей средневековых денег распространено мнение, что классическим примером плохой монеты являются брактеаты XIII в. и только потому, что их вес порой составляет всего лишь доли грамма. Конечно, и среди брактеатов были монеты лучшие и худшие в зависимости от разных факторов, а особенно, в зависимости от фискальной политики соответствующих государей, что находит свое отражение в современных им текстах, характеризующих их различными определениями хорошие полновесные добросовестные и т. п. автоматически противопоставляя другим, не имеющим подобных достоинств. Однако сама идея чеканки брактеатов не осуждалась их пользователями, потому что сама по себе она не содержала квалифицирующих элементов. Если иногда их 28 Pawe.i tie рвы н. Горизонты нозн. шня и называли чешуей то по другим причинам, вызванным их плохим качеством. Еще худшего эпитета дождались относительно крупные швейцарские монеты XV в., в обиходе называвшиеся батценами. Это прозвище первоначально означало то же, что помет кучка навоза указывая на далеко зашедший критицизм тех, кто пользовался этими монетами. В некоторых случаях попытка объявления хорошего качества монеты предпринималась непосредственно в надписях, помещенных на ее штемпелях. Подтверждением тому является надпись, как правило, делавшаяся на золотых византийских монетах IV VII вв. и состоявшая из сокращенного названия монетного двора и букв ОВ, означающих слово obryzon чистое золото В действительности же обе эти информации не всегда соответствовали истине, например, чаще всего применявшаяся надпись сONOB 7, 1встречается также 1Солид. Византия. Анастасий 49 15 18 на монетах, чеканенных не в Константинополе и не имеющих стопроцентного содержания драгоценного металла. Эта надпись, по видимому, должна была служить для усиления доверия к монете. Подобную цель, вероятно, преследовала и надпись MONETA сLARA 4 которая около 580 г. появилась на чеканенных в Леоне свевских тремиссисах, а прямой декларацией хорошего качества монеты является надпись BONVS DENARIVS 5 2 встречающаяся на фландрских денариях Бодуэна IV 987 1035 и Бодуэна V 1035 1067 может быть, вследствие каких то сомнений, относящихся к более ранним монетам или к происходящим из других регионов. Несколько веков спустя на той же территории появляется надпись MONETA REсTA 6 ставившаяся на грошах, чеканенных в Эленкуре, и представляющая собой еще одно удостоверение их правильного исполнения. Здесь и далее в скобках указана ссылка на прорись и список рисунков с. 564 58 1и ссылка на фотографию монеты и список иллюстраций с. 582 593 Размер прориси максимально приближен к натуральному размер монеты на фотографии увеличен в 2 раза. Здесь и далее в скобках указаны годы правления эмитента. L hli la П П 1ч а п и 4 i I п и т i 29 Декларация хорошего качества также встречается на штемпелях мусульмански х монет, порой сообщающих в надписях не только о том, что это динар l.h дирхем полного веса, но и об общем свойстве их добротности Эта последняя информация обычно подавалась в сокращенной форме, даже с исполь эзанием только отдельных букв, что, пожалуй, указывало на то, что речь идет скорее о психологическом факторе доверия, чем об экономическом указателе на качество монеты. Так, например, на многих аббасидских дирхемах начиная 65 766 г. появляется слово ВАН, означающее похвалу и согласие и относящееся именно к качеству этой монеты. Иногда оно даже повторяется ВАН 5АН для более сильного выражения его содержания. Аналогичные надписи ке помещались на пехлевийских монетах, чеканенных в Табаристане перед арабским завоеванием, таким образом, могла иметь место связь с этой более ранней традицией. Другие аббасидские дирхемы несут букву Ь считающуюся сокращением слова hajr хороший или же буквой, начинающей слово ha сab ясность, чистота Буква w опять же означает слово wafa полный в исключительных случаях писавшееся полностью. Наконец, буква т представляет собой сокращение от слова mubarak счастливый, благословленный являющегося своеобразной похвалой монете. Такая формула позднее появится в Египте на одной из золотых монет мамелюков, которая несет полную надпись AD DINAR AL MUBARAK счастливый динар На этот раз, конечно, это уже не обозначение материальной стоимости монеты, служащее для сидения доверия, а скорее полумагическое средство, может быть, придающее ей ценность амулета. Именно о такой функции монет, и отнюдь не только мусульманских, пойдет речь далее. Зато само понятие доброй монеты как известно, стало синонимом правды и до сего дня используется во многих языках особенно при противопоставлении видимости фактическому положению вещей, представляя собой экстраполяцию факта обращения хороших монет вместе с поддельными и, по видимому, повсеместного опасения принять эти подделки за добрую монету Понятие фальшивомонетничества сопровождает монеты почти с начала ее существования, когда с момента снабжения куска металла штемпелем, дающим гарантию его ценности, появилась возможность злоупотребления этой гарантией. Возможность эта использовалась для извлечения дохода, возникающего из присвоения разницы между гарантированной и действительной стоимостью монеты, и реализовывалась с ущербом для государя, законного эмитента данных монет, либо с ущербом для пользующегося ими населения, либо, наконец, с ущербом для тех и других. Таким образом, в противодействии фальшивомонетной деятельности были заинтересованы обе стороны и государь, и народ, в этом вопросе объединенные совпадением интересов и согласные в негативной 30 оценке этой деятельности. Расхождение во мнениях возникало только тогда, когда население приписывало фальшивомонетную деятельность самому государю, определяя таким образом его начинания, направленные на увеличение монетного дохода. Вышеупомянутые высказывания хронистов иллюстрируют именно эту ситуацию, а еще более выражает ее народное прозвище короля фальшиво монетчика данное во Франции Филиппу Красивому 1285 13 14 за проведение им рискованных фискальных операций. Формально этот термин не точен, поскольку государь, располагающий монетным правом, ex definitione не может быть фальсификатором собственной монеты однако, естественно, может подделывать иностранную монету, и таких случаев было множество, как в Средневековье, так и в Новом времени Хотя в Средневековье понятие фальшивомонетничества было значительно шире, чем ныне, и распространялось, в том числе и в юрисдикции, на различные действия, имеющие целью присвоение дохода. Следовательно, нет ничего странного в том, что в общественном мнении это определение прилагалось и к легальным действиям власти, изменяющим стоимость монет с явным ущербом для их пользователей и за счет общества. Зато с полным основанием это прозвище следовало бы дать королю, немного позднее занявшему французский престол, Жану II Доброму 1350 1364 Ордонансом от 1360 г. он повелел своим монетчикам на нескольких избранных монетных дворах в Париже, Руане и Труа чеканить гроши с пониженным содержанием серебра, которые должны были обращаться вместе с полноценной монетой, причем на них отсутствовали знаки, позволяющие определить выпустивший их монетный двор. Распоряжение носило строго секретный характер и, следовательно, действительно имело все черты злоупотребления по отношению к обществу, которое, не зная об этих шагах государя, сохранило его в благодарной памяти с прозвищем Добрый, впрочем, означавшем в тогдашней терминологии то же, что доблестный и не относившемся к добросовестности в монетных делах. В свете тогдашних правовых постановлений в качестве фальшивомонетчика рассматривался и тот, кто нелегально изготовлял монету, и тот, кто пользовался такой монетой, а также тот, кто уменьшал стоимость законных монет обрезанием, опиливанием, погружением в кислоту и т. д. Все эти действия грозили санкциями, соответствующими карам, предусмотренным за самые тяжкие преступления, таким как убийство, изнасилование или поджог. В римском праве типичным наказанием, применявшимся к фальшивомонетчикам, была смерть через сожжение. В Византии эта норма подверглась смягчению до отсечения руки, и именно ее восприняло законодательство средневековой латинской Европы, применявшее эту санкцию с VIII до XI в. Однако впоследствии она снова была ужесточена до смертной казни, обычно через сожжение, но иногда выполнявшейся и нетипичным способом, характерным только для этого преступления, погружением фальшивомонетчика в кипящую воду или заливанием его горла раскаленным ме Pil Uh l fiсphhiu. I ОРИ ЮН ГЫ ПО M iM i l l л 3 1i O.m из расплавленных фальшивых монет. Последние способы экзекуции вы г а хают не столько особую жестокость, которой хватало и на кострах, сколько стему наказания, отражающую вид преступления и метод, с помощью кото го оно было совершено. Данная система преследовала цель наглядного устранившего назидания, присутствовавшего также в других карательных санкциях, гамках этой системы находилась и более ранняя кара отсечения фальшиво нетчику руки, применявшаяся, впрочем, и для других преступлений, совер аемых рукой особенно таких, как кражи. Исключением являлся постулат го из английских епископов начала XII в., требовавшего кастрировать фаль зомонетчиков из за совпадения латинского определения adulter 7 отно шегося как к фальшивой монете, так и к прелюбодеянию. Но этот научный ехт не был проведен в жизнь. Смертная казнь за подделку монеты сохранялась в Европе вплоть до XVIII в. гко смягчение всей системы наказаний в эпоху Просвещения принесло изме ие п в этой части, хотя в дальнейшем и до сих пор за эту деятельность грозят с. 170ЧН0 суровые санкции. Даже принимая во внимание, что в Средневеко собенно в позднем, смертная казнь применялась довольно часто и в от шении весьма широкого набора преступлений, включение в этот ряд фаль з монетной деятельности, и то понимаемой, как уже говорилось, довольно азажимо, вызывает вопрос о причинах столь суровой квалификации этих пре т.нкх действий. Сущность фальшивомонетничества заключалась в незакон хгпсвоении большей или меньшей части стоимости монеты, по закону при ежашей государю или находящейся во владении тех, кто пользовался его ггами, и, следовательно, в преступлении экономического характера, в прин гм сходном с кражей, совершенной в ущерб государю или государству, а также шсстзу. Именно за такое понимание деятельности фальшивомонетчиков вы мтст упомянутое уже распространение этого термина с характерного для него подделывателя монет на лиц, использовавших поддельные монеты, 13 же на лиц, уменьшающих стоимость законных монет. Некоторые тексты т з зото характера напрямую трактовали такие поступки как подпадающие зпнение в краже. Одновременно бесчисленные сведения о деятельности дшнзомонетчиков в течение всего Средневековья, несмотря на суровые за дательные санкции и риск смертной казни, свидетельствуют, что эта дея л г ать должна была быть весьма привлекательной с точки зрения получения доз. Следует также помнить, что в действительности множество фальши нетных мастерских действовало совсем безнаказанно, порой под защитой з х покровителей или за границами государства, правовой порядок кото гни оскорбляли. Трактовка фальшивомонетничества как sui generis 8 кражи всё же не ис гтз зада существа совершенного преступления и не являлась единственным занием для назначения высшей меры наказания. Правда, за кражу тоже, l J d e d A l t i iJ L l im i t WUfUt ll n H h d сHl iс u l k WL d l l 32 Pd l l L 4. 1hi d s J P i n n n l г.i п и л и m u И случалось, карали смертью, обычно через повешение, тем не менее, ее дифференцировали в зависимости от масштаба преступления. Подделка монеты иногда велась кратковременно и реально наносила весьма незначительный ущерб, но санкция была суровой в принципе, без учета размера злодеяния, так как в основе ее лежал фактор сrimen lesae maiestatis, оскорбление величества, а в его лице также государства посредством покушения на принадлежащее ему монетное право вкупе с преступным злоупотреблением изображения государя и его имени, нарушающим их харизматический характер. Этот фактор стал учитываться в римском праве только в послеконстантиновскую эпоху, и именно он привел к тому, что подделка монеты, до начала IV в. каравшаяся конфискацией имущества, тогда была подведена под преступление об оскорблении величества и стала караться смертью без права апелляции, а также без права на амнистию, как это уточняет сodex Theodosianus 9 обнародованный в 438 г., но содержащий правовые нормы, применявшиеся еще в предыдущем столетии. Не ясно, было ли возвращение к подобным карам в XII XIII вв., после периода относительно более мягких византийских и раннесредневековых норм, результатом обращения к примерам римского права, столь внимательно изучавшимся в то время, или же его диктовали существовавшие условия, требовавшие более строгой защиты экономических интересов и престижа государя. Наряду с этими факторами, формально признанными и налагающими отпечаток на правовой статус монеты и на суть злоупотреблений, определяемых словом фальшивомонетничество, в общественном мнении существовало подобная, но не формальная оценка фальшивомонетной деятельности как противоречащей не столько праву, сколько морали. Уже античный анекдот о Диогене из Синопа противопоставляет друг другу эти два понятия. А именно отец философа Гикесий, по профессии банкир, занимался подделкой монет, и сам Диоген в молодости, по видимому, пошел по его стопам. Однако когда будущего философа охватили сомнения в правильности своих действий, он обратился к дельфийской пророчице с просьбой оценки своего поведения. Пророчица, якобы, объявила, что лучше подделывать деньги, чем истину Этот ответ пифии, правда, ставит знак неравенства, видимо, трактуя фальшивомонетничество как акт только лишь кражи материального богатства, но само сравнение двух понятий вводит монету в сферу моральных ценностей. Более выразительно сказал об этом два тысячелетия спустя Данте, который известного фальшивомонетчика золотых флорентийских монет Адама Брешиан ского поместил в самом низшем восьмом кругу ада, но не среди злодеев, а среди лгунов. Я словом лгал, а ты чеканом 10 так определяет суть его вины один из товарищей по несчастью. Таким образом, здесь фальшивомонетничество, в соответствии с первоначальным значением слова, понимается, прежде всего, как мошенничество, ложь, отрицание правды, выражением которой в общественном мнении должна быть монета. Это убеждение, лежащее в основе существования i.u in М е р и ш t viouMOi m u u чоп нлчсн и ikuhiuh m u 33 и функционирования монеты, находит много иных свидетельств, хотя, может быть, не столь лапидарных, как приведенный отрывок из Божественной комедии Одним из них является надпись, помещенная на гурте польских талеров Станислава Августа Понятовского 1764 1795 FIDEI PUBLIсAE PIGNUS то есть залог общей веры в соответствующую стоимость монеты, в честность и добросовестность ее создателей. При всей системе контроля за монетным производством, применявшейся на всех монетных дворах, а на некоторых, наиболее развитых венецианском и флорентийском доведенной до совершенства и делающей практически невозможными какие либо злоупотребления, всё же не отказывались от морального давления, каким являлась присяга, приносимая монетчиками. Они клялись на Святом Евангелии, на кресте, а в Венеции также и честью венецианцев, тем самым подчеркивая роль купеческой этики. Церковь тоже включилась в борьбу с фальшивой монетой. В государстве Харолингов фальшивомонетчиков судил и светский, и епископский суд, в соответствии с двойной природой преступления, считавшегося не только кражей оскорблением величества, но и святотатством. Позже Церковь грозила фальшивомонетчикам карами, назначаемыми скорее за нарушение ее конкретных интересов, чем за сам факт мошенничества. Например, епископ Констанца в 1240 г. пригрозил интердиктом 12 тому приходу в своем диоцезе, на территории которого будут изготовляться фальшивые монеты, нарушающие в этом случае его монетные права. Еще дальше пошел в 1325 г. папа Иоанн XXII, который возбу шпл судебный процесс и отлучил от церкви всех, кто подражал золотым флорентийским монетам. Сообщивший об этом деле итальянский хронист Джованни Зиллани, однако, иронически добавляет, что папа, подвергая анафеме других, забыл о самом себе, поскольку уже несколько лет он тоже чеканил подражания лоринам, очень мало отличавшиеся от оригиналов. В этом случае церковные а книи касались деятельности, которая в обычном понимании не рассматривалась как мошенничество, поскольку подражания монетам были явлением ши о о распространенным и в принципе не ставились под сомнение ни с точки зтения права, ни морали. Более того, подражание чужим монетам, включая даже тгневоение гербов других государств, как это произошло в случае с флорентий лилией и во многих других, ни одной из сторон, участвующих в этом процессе, не считалось нарушением государственного суверенитета. Впрочем, эта птоблема гораздо шире и касается не только подражаний, но вообще места монеты в системе символов идеи государства и идеи его суверенности, которые, как известно, в период Средневековья не всегда совпадали, а также роли монеты как епмвола престижа государства и особенно его государя. 34 Раздел первый. Г о р ш о т ы п о п и н и я Глава 3. Украшение государя и государства Престижная функция монет проходит почти через всю их многовековую историю и сегодня этот фактор присутствует в подтексте многих решений, касающихся формы и содержания штемпелей, а порой и материала, из которого ныне производятся монеты. Достаточно сильно он проявлялся в Средние века, когда монета была носителем высших материальных ценностей и представляла собой вынесенное на передний план средство распространения государственной пропаганды. Часто эта функция являлась, может быть, даже главным смыслом существования монет и, наверняка, неоднократно использовалась государями как инструмент политической деятельности. Престиж государства выражался, прежде всего, в качестве драгоценного металла соответствующих монет, в меньшей степени в их внешних характеристиках. Таким образом, этот экономический указатель влиял на мнение, относящееся к другим сферам деятельности эмитентов данных монет. Характерный пример именно таких отношений, полноценно существовавших уже в древности, дает сообщение Плиния Старшего, содержащееся в его Естественной истории XXXVII, 6, 22 Он рассказывает, что в правление императора Клавдия некий вольноотпущенник плыл под парусом по океану, но неблагоприятные ветры загнали его судно к самым берегам Цейлона. Принятый там жителями острова и научившийся их языку, он рассказывал о великолепии Римской империи. Однако ему не верили, и только при виде имевшихся у него монет, которые все были одинакового веса, несмотря на то, что несли портреты нескольких разных государей, царь сингалов признал правдивость историй, поведанных жертвой кораблекрушения. Он немедленно отправил в Рим послов, чтобы заключить союз с государством, которое демонстрирует такую стабильность и справедливость. Этот рассказ неважно, был он правдивым или выдуманным, указывает на престижную роль монеты, прежде всего, с точки зрения стабильности денежной системы и ее распространения на всю государственную организацию, продуктом и sit venia verbo 13 миниатюрой которой была монета. Вывод какое государство, такая и монета, какая монета, такое и государство, в разных формах присутствует как в древности, так и в Средневековье, и в Новое время, и даже в новейшее. В Средние века иногда обращались к примеру римской монеты, который сохранился в строке Евангелия Отдавайте кесарево кесарю, а Божье Богу И и более пространно описан Фомой Аквинским История говорит, что во времена Господа нашего Иисуса Христа в знак подчинения римлянам во всем круге мира была единая монета, на которой было изображение императора 1Часто появляется соотношение и такого типа один король 1 Jesse W. Op. сit 273, nr 390. Глава л. Украшение государя н государства 35 одно право одна монета в котором последняя, по видимому, является обозначением pars pro toto 15 совокупности государственной экономики. Именно так чешский хронист Петр из Житавы характеризует монетную реформу 1300 г., проведенную Вацлавом II. Таким же образом были сформулированы в 50 х гг. XIV в. принципы монетной реформы Казимира Великого, направленной на унификацию денежной системы в Польше Как один есть государь, одно право, одна также монета должна быть во всем королевстве, которая должна быть вечна и хорошего качества, чтобы через это охотней принималась 1Подобных выражений можно привести больше, поскольку это была своего рода схема, применявшаяся в разных обстоятельствах. Как таковая она тем более указывает на устойчивое в то время мнение о символической и престижной роли монет, сопровождающей ее экономические функции. Чаще всего и наиболее выразительным образом престижные функции исполняла все же золотая монета. Сам этот драгоценный металл, который с древнейших времен был носителем магии власти, символом богатства и святости, а в монетной рорме снабжался именем или изображением государя, благодаря чему еще полнее мог выразить его высокий ранг. Пример тому дает повествование, аналогичное приведенному выше сообщению Плиния, записанное пять веков спустя сирийским купцом Козьмой Индикопловом. На этот раз событие произошло в Адулисе, на побережье Эфиопии, куда одновременно заплыли два корабля, персидский и ви з китийский. Мореплаватели, представ перед лицом местного царя, начали хвалить своих государей. Перс твердил, что его господин самый знаменитый, самый могучий, самый богатый, он зовется царем царей, и нет для него ничего невозможного Вместо этого грек предложил Если хочешь узнать правду, царь, то вот перед тобой два государя, внимательно посмотри на обоих и сравни между собой, и узнаете. который из них более знаменитый и могущественный Возьми их монеты комизму одного и драхму, или милиарисий, другого. Посмотри на изображение хкждого из них и узнаешь правду Номисма была красивая, блестящая, хорошей с ормы, поскольку на вывоз предназначались специально отобранные экземпляры. Згто милиарисий был из серебра и короче говоря не мог сравниться с золотой монетой. Царь осмотрел монеты с одной и с другой стороны, сравнил их между собой и, восхищенный номисмой, заявил, что ромеи так назывались византийцы м огущественны, великолепны и чрезвычайно благоразумны. Приказал он также, чтобы Сопатеру так звали этого византийского морехода были оказаны соответствующие почести. Его посадили на слона и под звон котлов возили по городу Это мне рассказал Сопатер и те, кто вместе с ним были в Адулисе 2. сodex diplomatiсus Maioris Poloniae. Poznan, 1878. T. II 586, nr 126 1См. также KiersnowskiR. Grosze Kazimierza Wielkiego Wiadomosсi Numizmatyсzne. Warszawa, 1973. T. XVII 2 17 n. Upadek сesarstwa Rzymskiego i poсz tki feudalizmu na zaсhodzie i w Bizanсjum. Warszawa, 1954 170 n. Цит. по Книга нарицаема Козьма Индикоплов. М., 1997. С. 295. 36 P.LU с. h вы 1U i u п и ш и История эта, даже если представляет собой пересказ сообщения, отмеченного Плинием, говорит о ее актуальности в VI в. и одновременно ясно показывает престижную роль золотой монеты, поскольку ранг государя определяет в этом случае именно этот драгоценный металл. Впрочем, здесь речь шла об обратном сопряжении, так как в этот период во всем христианском мире право на чеканку золотой монеты считалось принадлежащим исключительно императорской власти, и если этот принцип не соблюдался в экономической сфере, то его уважали именно с точки зрения престижа. По той же причине в западноевропейских варварских королевствах остготов, вестготов, свевов и франков солиды или триенсы, выпускавшиеся там в подражание золотым монетам Восточной Римской империи, долгое время несли изображения и имена не местных властителей, а правивших византийских императоров, несмотря на то, что в действительности они уже не имели никакой верховной политической власти над этими территориями. Престижная роль монеты действовала в этих случаях сильнее, чем какие бы то ни было агенты Византии в Западной Европе правда, золотая монета восхваляла императора, но и император санкционировал и в некоторой степени освящал эту монету. Как сообщает Прокопий Кесарийский в описании войны с готами, короли франков, захватив окрестности Марселя, стали председателями на конных состязаниях в Арелате, они стали чеканить золотую монету из металлов, бывших в Галлии, выбивая на этом статере образ не римского самодержца, как это было в обычае, но собственно свое, франкских королей, изображение. Правда, серебряную монету уже давно стал чеканить персидский царь, как он хотел, но на золотых статерах ставить свой образ не считал себя в праве ни он, ни какой либо другой из всех варварских государей, хотя бы при этом он был владельцем большого количества золота, так как такую монету они не могли ввести в обращение с ведущими с ними торговые дела, хотя бы торговцами были даже сами варвары 1Этот традиционный и до некоторой степени харизматичный характер императорского штемпеля на золоте вскоре начали преодолевать кроме франков, и другие западные короли вестготы, лангобарды, англосаксы, начав с VII в. чеканить национальные монеты, несущие собственные изображения. Престижную роль византийских золотых монет, несмотря на использование a rebours 16 еще более подчеркивают события 806 г., когда после мусульманских побед в Малой Азии император Никифор I обязался платить дань халифу, им тогда был Харун ар Рашид, а также ежегодно присылать ему от своего имени и от имени сына шесть золотых монет в знак подчинения. Это унизительное условие ярко показывает личную связь государя с его золотой монетой, рассматриваемой здесь, понятно, не в категории денежных единиц, а как символ его верховной власти. 1 Jesse W. Op. сit 1nr 3 Upadek сesarsrwa Rzymskiego S. 54 n. Цит. по Прокопий из Кесарии. Война с готами. М., 1950. Кн. VII III Гл. 33. С. 349. 37 Подобный пример, но теперь соответствующим образом демонстрирующий использование золотой монеты как элемента престижа государя, дает Великое княжество Московское. Сразу после вступления в 1462 г. на великокняжеский нг естол Иван III начал выпуск монет, представляющих собой точную копию тогдашних венгерских флоринов, но несущих имена и титулы государя и его сына, написанные кириллицей 3 Эти монеты, наряду с экономическими потребностями, лежавшими в основе их эмиссии, исполняли также типично престижною функцию, поскольку рассылались великим князем к разным европейским дзорам вместе с уведомлением о принятии им власти. Известно, что три такие монеты, то есть чисто символическое количество, были высланы к миланскому дзору Сфорца, которого, впрочем, достигли только две из них, третья где то потерялась по дороге. Обращает на себя внимание тот факт, что эта высокая политическая цель была реализована с помощью монет, хотя и несущих имя отчеканившего их государя, но одновременно представляющих изображения не только нетипичные для Руси, а напрямую символизирующие иное государство и чужую династию фигура св. Ладислава и венгерский щит с Корвином, гербом Хунь гдп 2 помещенные на эти штемпели из экономических соображений для уподобления их обращавшимся на русском рынке венгерским флоринам, видимо, не создавали никакого препятствия в исполнении этими монетами престижной функции. Отсюда следует, что сущность этой функции, по крайней мере, в рассматриваемом случае, заключалась не во внешнем виде и содержании штемпеля, а прежде всего в качестве драгоценного металла. Золото, а не изображенные фигуры, означало наиболее достойное положение государя, чеканившего монету. Распространенность такого мнения, еще актуального в XV в. по меньшей мере в Центральной и Восточной Европе, непосредственно подтверждает фрагмент из трактата Яна Остророга Памятные записки, к пользе Речи Посполитой собранные Не только чужие королевства и княжества, но также и города че 2. Дукат. Венгрия. 1458 1470 Здесь и далее указано предполагаемое время чеканки монеты. 38 Раздел первый. 1ори ю н г ы п р я н а п н я канят золотые монеты. Поэтому пристойно и в нашем прекраснейшем королевстве чеканить золотые монеты малого и большого веса к чести королевства pro Regni honestate 1Отсутствие собственной золотой монеты в Польше воспринималось автором Памятных записок не столько как свидетельство экономических трудностей, сколько ущерба достоинству и престижу государства и монарха. О том, что он не был одинок в этом мнении, свидетельствует и тот факт, что четверть века спустя авторы проекта чеканки польских дукатов при Александре Ягеллончике 150 506 проекта, отчасти реализованного в 1503 г., наряду с экономическими аргументами ссылаются и на мотивы престижа, утверждая, что король не получит от этого производства никакого дохода, кроме прославления своего величия, вырезанного в золоте praeter gloriam maiestatis suae in auro sсulptam С подобными аргументами обратился к Сейму Сигизмунд I, создавший в 1528 г. постоянную польскую золотую валюту. И в этом случае, несмотря на, несомненно, решающие экономические предпосылки самой акции, присутствовало и напоминание о следующем из этого украшении королевства и о равенстве с другими христианскими государствами, чеканящими золотую монету. Как видно, мотивы престижа, подпитываемые сравнением с иностранцами, все еще играли некоторую роль, так ли уж важную в этой части Европы Во всяком случае, определение монеты как украшения королевства не было исключительным. Подобный оборот уже использовал за два с половиной столетия до того Фома Аквинский, анализируя в своем трактате De regi mine prinсipum 17 II, 13 экономическую и репрезентативную роль монеты. В нем он утверждал, что собственная монета является украшением ornamen tum короля и королевства, и всякого правления, поскольку представлено на ней изображение короля как императора 2. На этот раз даже не хорошее качество, а само обладание собственной монетой признается поводом для похвалы. Через несколько предложений св. Фома еще раз формулирует эту мысль В монетах отражается величие властителей поэтому также города и герцоги, и прелаты о том ради своей славы особенно перед императором стараются, чтобы иметь свою собственную монету 3. Эти слова, выражающие мнение, наверно, не только св. Фомы, отражают прежде всего положение, характерное для второй половины XIII в. и то главным образом в Италии, находившейся в поле непосредственного наблюдения их автора. Именно там, как, впрочем, и в Германии, тогда действовал принцип принадлежности верховного монетного права императору, и только он один мог сделать соответствующие пожалования более мелким владетелям или отдельным городам. Примером особого уважения этого правила на территории Италии являются монеты Генуи, которая получила монетную 1OstrorogJ. Pamiftnik ku pozytkowi Rzeсzypospolitej zebrany. Warszawa, 189 13 1 2 Jesse W. Op. сit 272, nr 390. 3 Ibid. L u s a У к 1ы ш н п е го д а 1Я и г о с у ц к т м 39 гивилегию от Конрада III в 42 г. и с того времени все телневековье помещала на своих монетах надпись сVN DYS IMP 18 3 то ли как выражение благодарности, ли как знак законности своих эмиссий. Другие итальянские города, хотя тоже были одарены в соответствующее 5 темя подобными привилегиями, не сохранили столь дол памяти о своих благодетелях. Тем не менее, принцип егерского верховного права на монету существовал и в других, негерманских, станах. Вопрос этот связан со следующим аспектом демонстративной роли мо каковым является проблема их функции как индикатора государственного г еегэенитета. Высказанное некогда мнение, что сам факт чеканки собственной монеты в Средние века свидетельством и даже демонстрацией суверенности соот ттвующих государств и их владетелей, может быть признано справедливым тъ с серьезными оговорками. На это мнение влияет современная точка зре касающаяся как правовых условий чеканки монет, так и самого понятия с дарственного суверенитета. Однако даже и здесь можно указать много при ir o3. противоречащих такой связке, если вспомнить хотя бы монеты Фран экого государства Виши а также разные оккупационные монеты времен С 7вой и Второй.мировых войн вплоть до монет лодзинского гетто или ана гнчных им марок, использовавшихся в офицерских концлагерях. Кроме того, гччтие правовой суверенности в Средневековье отличалось от сегодняшнего гыло. по крайней мере, не однозначным. Отчасти его формировало отноше к империи, иногда также к папству, впрочем, изменявшееся с течением вре а также место данного эмитента монет на ступенях феодальной иерархии. 7 ко в позднем Средневековье, вместе с утверждением во всей Европе дей 5 нгсльно суверенных государственных организмов, сформировалось и распро т илось понятие суверенитета, рассматривавшегося как правовая категория j новрехменно как предмет национальной гордости. Тогда же и монета стала отелем эмблематики, выражающей это понятие уже не только в династиче нли географическом аспекте, но также в государственном. Однако и тогда было только следствием и свидетельством суверенитета, а не ее целенаправ эй манифестацией. бститутом идеи суверенности, может более выраженном на средневеко zT x. чем концепция независимости, был мотив легализации действий сэбенно ее санкционирования Богом. Это проявляется уже в самой г. ле Dei gratia 19 с IX в. сопровождающей императорский и короткий титулы, а позже герцогский и некоторые другие. Ее пластическим со гтствием является часто встречающийся на византийских монетах мотив 3. Денарий. Генуя. После 39 г. P a if t A п ер вы й I о р и к т гы п о л и п т я коронации императора Христом 4 4 или Богоматерью. Эти элементы, имеющие бесчисленные свидетельства и в других, как письменных, так и иконографических сообщениях, с одной стороны, выражают харизматический характер власти, в этом смысле продолжая античные традиции, воспринятые в христианской форме, с другой воспроизводят собственное понимание суверенности 4. Номисма. Византия. Роман IV Диоген 1068 107 1 государя, поставленного Богом и только перед ним ответственного. Эта метафора понятия полной власти дожила до новейшего времени в определении капитана на судне как первого после Бога В каждом из этих случаев используется понятие Бога не столько как элемент религиозный, сколько как выражение, исключающее возможность какого либо человеческого верховенства. Эта простая схема богоданной власти а потому суверенной и законной, начинает усложняться, когда место Бога занимают его представители. Особенно на византийских монетах, а также на тех, что чеканились под их влиянием в других странах, появляются и множатся изображения, представляющие властителя, коронуемого или получающего иной символ власти уже не напрямую от Христа, но от ангелов, из рук Богоматери и, наконец, от отдельных святых покровителей страны, города или династии. Эти случаи будут оговорены ниже, здесь я отмечаю их только для обозначения уз, связывающих понятие власти милостью Божьей с понятием власти, отправляемой волей и милостью его земных заместителей. Этими заместителями были, прежде всего, император и папа, которые, как известно, долгие годы спорили между собой о том, кому принадлежит первенство в распоряжении коронами, и компетенция которых в этом вопросе была признана значительной частью европейских государей и общественным мнением. Только в позднем Средневековье, вместе с усилением реальной независимости европейских государств, распространились хвастливые формулы, перефразирующие слова Евангелия и направленные главным образом против имперских при 4 ний Non habemus сaesarem nisi regem, rex imperator regno suo 20 и им подобные. Прежде согласие оператора или папы на коронацию не только не ума лостоинства, но, напротив, было фактором, лега г. юшим этот акт и поднимающим престиж соответ г жт ошего короля и в своем социуме, и в мире. Так что, гда на чешском денарии Владислава II, отчеканенном v.с его королевской коронации 58 г., была представ ш а сиена, где сидящий на троне император вручает корону чешскому князю, ллему перед ним в позе, полной почтения 5, 5 никому из современников, имо, и не приходило в голову, что это изображение может задеть чувство соб енного достоинства государя и суверенность его государства. Напротив, сам изготовления такого штемпеля свидетельствует о желании подчеркнуть ле гность получения короны. Очевидно, эта мотивация была свойственна только Т 1Н М, входящим в состав империи, хотя и за ее пределами она первоначально противоречила чувству суверенности, если вспомнить историю Гнезненского шла в 1000 г. и его оценку позднейшими польскими хронистами 2 1 Аналогичный, хотя и более поздний пример, подчеркивающий с помощью неты роль папы как распорядителя корон, дает штемпель неаполитанских нет Фердинанда I 1458 1494 Он представляет сидящего на троне короля, того коронует папский легат кардинал Латино Орсини, что имело место г аглетто февраля 1459 г. Содержание этого штемпеля усиливает круговая тнсь, взятая из Библии сORONATVS QVIA LEGITIME сERTAVIT 22 тот раз король таким способом демонстрировал законность своего титула его признание папой, хотя в тогдашних условиях это был, скорее, единич жест, связанный с актуальной политикой Фердинанда, чем выражение об ей уверенности в необходимости папской санкции для законности королев посвящения. Олнако не только император и папа являлись источниками власти. В разви эеодальной системе, которая создала вассально иерархическую лестницу, го атъ высшего ранга был непосредственным источником власти для государя, жлего на более низкой ступени, и этот порядок нашел довольно многочислен е отражения на штемпелях монет, главным образом в XII XIII вв. Уже сами тигнии, которые держат изображенные на штемпелях владетели, указывают х положение, зависимое от сюзерена, например, знамя, являющееся символожалованного им лена. Более того, многие денарии, особенно из баварского, ттгнйского и чешского регионов, непосредственно представляют сцену инфео шпи. то есть вручения этого знамени вассалу. Не всегда удается точно привязать 13Г.ТО сиену к конкретному акту инвеституры и конкретным лицам, по видимому, штемпели такого рода скорее характеризуют основной статус соответствующего тлетеля как законно назначенного вассала, обладающего соответствующими i i м и к р уш ен и е 0 i y hip.4 и iyy t iivnM 5. Денарий. Чехия. 58 5. 42 АЫ, первый, l o r n ю т ы п о т е н и я правами и одновременно пользующегося признанием и защитой своего сюзерена. Этот статус мог быть предметом гордости и источником престижа не меньше, чем статус полной суверенности. Иногда даже сам титул государя, помещенный в легенде монеты, подчеркивал эту зависимость, либо утверждая прямо, как в надписи DOVLOS TOV BASILEOS 23 на монетах Леона Габала, правившего на острове Родос в 1234 1240 гг. б или в надписи SERVVS IMPERATORIS 24 на генуэзских монетах, чеканенных на острове Хиос в начале XIV в. 7 либо закодировав ее в соответствующем слове, таком как MILES на нескольких французских монетах XI в., а также фризских XIV в., означавшем в феодальной терминологии и рыцаря и вассала Аналогичный титул в арабской версии можно встретить на некоторых мусульманских монетах уже в начале IX в. в середине же XIII в. грузинский царь Давид IV, покорившийся монгольскому завоеванию, ставит на своих монетах бесспорно местные надписи, такие как Силою Аллаха, милостью Гуюк каана слуга раб и царь Давид или же Давид царь, слуга раб каана, владыки мира 25 8 Но это уже была сфера другой культуры, в которой статус не только слуги, но даже раба не считался унизительным, особенно, когда обозначал отношение к властителям мира правившим в восточных империях. В латинской Европе подобные определения могли связывать какого нибудь государя только с божеством. Монеты государств, находившихся за пределами верховной власти императора и не состоявших в каких либо иных отношениях зависимости, фактически являлись заповедником полномочий для правящего этим государством владетеля, рассматривавшим их прежде всего как одну из экономических монополий. Он мог без ущерба для суверенности своего государства делать исключения в виде монетных привилегий, аналогичных пожалованиям, касающимся других регалий. Эти привилегии примерно отражают структуру данного государства с более или менее централизованной властью и с разной степенью развития территориальных владений. Особенно во Франции и в Германии, начиная с X в., собственную монету чеканили бесчисленные аббатства, епископства, графства, а позже города, действовавшие на основе привилегий разного объема, полученных от короля или императора, а иногда в результате узурпации, которая спустя годы становилась традицией. Возвращение этих прав, проведенное в Германии Фридрихом I Барбароссой и особенно во Франции Людовиком IX, имело характер главным образом фискальных операций. Сам факт превышения полученных и купленных за определенную сумму монетных прав, хотя и рассматриваемый как одно из наиболее тяжких злодеяний, долго оставался в категории таких общих преступлений, как поджог, изнасилование или убийство, и только в позднем Средневековье, как уже говорилось, его стали рассматривать также в категории оскорбления величия государя, а, следовательно, как нарушение не только фискальных интересов, но и суверенных прав государства, приобретавших в это время все большее значение. Появилось понятие пренебрежение монетой, I л а в а 3. 3 к р аш е н а с сосуда р.ч и гпсуИарСгНва 43 заключавшееся прежде всего в отказе принимать ее, либо в требовании относительной доплаты, компенсирующей разницу между ее реальной и номинальной стоимостью. Но и эти проступки чисто фискального характера были подведены под обвинение если не в оскорблении, то по крайней мере в нарушении достоинства государя. Однако порой государь сам совершал это преступление, более ценя доход в казну, чем задетую честь. Ярким примером этому является деятельность Казимира Великого, который, с одной стороны, за пренебрежение своей монетой грозил самыми суровыми карами вплоть до разрушения дома, изгнания жены и детей, а по отношению к чужеземным купцам даже утратой жизни, с другой сам требовал положенных ему платежей в пражских грошах или в собственных квартниках, считавшихся ниже номинальной цены. В результате советники краковского магистрата подавали королю петиции о том, чтобы он не пренебрегал собственной монетой, тем самым обращая аргументацию о престиже против самого государя и, возможно, надеясь, что это его лучше убедит. Другим выражением пренебрежения идеей государственного суверенитета могут быть гербы иностранных владетелей, помещенные на штемпелях монет как свидетельство династических связей. Этот обычай, под конец Средневековья и в Новое время заключенный в жесткие геральдические рамки, определяющие место и способ расположения гербов супруги государя, иногда его матери и более отдаленных родственников, ничем не нарушая положения самого государя, в XIII и еще в начале XIV в. применялся произвольно, внешне порой вопреки понятию государственного верховенства. Например, на силезских квартниках начала XIV в. можно встретить штемпели, представляющие на одной стороне монеты герб князя, на другой герб его жены, также штемпели, несущие один династический герб жены и, наконец, герб чужеземного владетеля, за которого была выдана княжеская дочь. Такой совершенно исключительный казус отмечен на довольно многочисленных квартниках Генриха III Глоговского, несущих на одной стороне изображение головы князя, на другой баварский гербовый щит Виттельсбахов, окруженный надписью, рассеивающей все возможные сомнения сLIPEVS BAVARIE 26 9 6 Видимо, положение герцогов Баварских уже за несколько десятков лет до получения Людвигом фон Виттельсбахом императорской короны было настолько мощным, что союз с этой династией рассматривался как аргумент, усиливающий политический престиж силезского князя, который гордился зятем и выставлял на своих монетах его герб вместо собственной династической эмблематики. С другой стороны, в Северной Италии в XIII XIV вв. существовал обычай чеканки монет с собственным гербом на территориях, хоть ненадолго захваченных у неприя 6. Квартник. Силез. Глогов. Генрих III 44 i i теля, что являлось выражением не столько победы, сколько тяжким оскорблением для противника. Повышению престижа правителя, династии или государства более и менее опосредованно служили и так называемые памятные монеты, на которых помещались лица или события, по мнению авторов этих штемпелей заслуживавшие увековечивания. Этот вид монет был хорошо известен в античную эпоху, особенно в римском монетном деле, где многие штемпели связаны с актуальными событиями завоеванием очередных стран, императорскими триумфами, свадьбами государей, играми, постройкой храмов и пр. Также в монетной чеканке Нового времени вплоть до сегодняшнего дня существует очень много монет с аналогичным содержанием штемпелей, посвященных отдельным событиям. С XVII в. существовали эмиссии, сделанные специально для освещения определенных фактов, прежде всего связанных с особой государя, свадьба, кончина, рождение наследника, торжественный въезд и т. д. Однако они вообще не предназначались для обычного обращения, а служили специальным целям, будь то раздача или разбрасывание монет государем, или, напротив, принесение ему в дар например, золотые донативы прусских городов, подносившиеся польским королям во время их визитов как своего рода свидетельство подданства. Впрочем, это не были собственно монеты, несмотря на то, что, как правило, по стоимости соответствовали определенному количеству дукатов, но по своему внешнему виду являлись скорее медалями, соединявшими коммеморативные функции с реальной стоимостью драгоценного металла. Медали, представляющие собой ex definitione средство сохранения памяти о людях и событиях или же средство напоминания, если темой медали являются мотивы, почерпнутые из истории, появились только в конце Средневековья. Прежде идея памятной медали в принципе не была известна, и даже римские медальоны императорской эпохи имели, прежде всего, демонстративный и наградной характер. В Средневековье не были заимствованы даже этого рода медали, хотя само название, восходящее к слову металл metallum иногда применялось для обозначения монет, чаще всего наиболее крупных. Несколько ближе к идее памятной медали в это время были плакетки или пластинки, продававшиеся и дарившиеся в местах паломничества и обычно несущие изображение соответствующего святого. Однако они играли роль прежде всего предметов религиозного культа и, если и становились объектом сохранения памяти, то подобно сегодняшним сувенирам, действующим только при их приобретении в определенном месте, как напоминание о путешествии, а не на основе представленного на них содержания. Еще меньше для коммеморативных целей подходили монеты, находившиеся в постоянном обращении, обмене и подверженные естественному разрушению. Но возражения относительно функционирования в Средневековье памятных монет, понимаемых как эмиссии, служащие сохранению памяти о дан Pd U Ук j i h I I Г Ы л 45 шх событиях или людях, не противоречат существованию многих монет, выпу шшзшихся с целью осветить эти события и распространить известия о них. Как з лругие времена, это были штемпели, представлявшие прежде всего некото гые факты из жизни государя, такие как коронация, вступление в брак, особенно з ылеляющиеся на византийских монетах, но появившиеся и в Западной Европе. шже встречаются штемпели, связанные с победой в сражении, приобретении гна. постройкой церкви или хотя бы пожертвованием ей какого нибудь вели лепного реликвария или подсвечника. Такие темы по случаю, поднимающие тестиж государя, очевидно, были адресованы современникам, а не потомкам. Наконец, особым видом монет по случаю являются те, содержание штемпе которых связано с событиями прошлого, сознательно помещенными на мо ете для напоминания о них. Такие монеты, довольно часто встречающиеся Новое и особенно в новейшее время, обычно чеканенные по случаю разных ховщин, известны были уже в древности, прежде всего в монетном деле Рим шн республики и империи, связанные со многими различными событиями истории города, то мифическими, начиная от мотивов волчицы, вскормившей Ромула и Рема, то реальными, почерпнутыми из менее отдаленного прошлого. В Средневековье подобные штемпели, свидетельствующие о функционировании в данной стране соответствующей традиции и исторического сознания, были более редкими, порой их заменяли псевдоисторические изображения, относившиеся к деяниям отдельных святых и особенно к их мученичеству, которые исполняли функцию, аналогичную мифическим сценам на античных монетах. Впрочем, нимб святого являлся наилучшим пропуском в историю и для многих государей, которые именно в роли покровителей, а не благодаря месту, занимаемому на страницах летописей или хроник, помещались на штемпели значительно более поздних монет. Таким путем, например, пришел император Генрих II 1002 1024 на бамбергские и австрийские монеты XV в., король Ласло I на венгерские монеты XIV в. и даже Карл Великий на штемпели различных немецких, австрийских и швейцарских монет XIII в., хотя наряду с функцией святого, присущей ему в это время, он исполнял роль и образцового государя, которую ему активно навязывали последующие короли и императоры. Однако в Средневековье встречаются и мотивы штемпелей, исторических в более узком значении этого слова. Архиепископ Магдебургский Харт виг 1079 02 время от времени чеканил денарии с именем императора Оттона 10 у видимо, как выражение почтения к государю, основавшему метрополию сто пятьдесят лет тому назад. Точно также на монетах, чеканенных в Шпайере во второй половине XII в., представлена фигура императора Генриха IV 1056 05 с местным собором в руках, строителем которого он являлся 7 Выше уже шла речь о генуэзских монетах, где в течение всего Средневековья помещалось имя короля Конрада III 38 52 как выражение вечной признательности за пожалование городу монетного права 3 Однако это были 46 Р азд ел пер вы й Г о р и з о н т ы п о з н а н и я 7 Пфенниг. СРИ. Епископство Шпайер. После 59 г. исторические исключения чисто персонального характера, представляющие собой скорее аналог памятных записей о благодетелях города или страны, чем иллюстрацию к текстам хроник или выражение живой традиции, касающейся давних событий. Правда, такую традицию пытались найти на штемпелях нескольких чешских денариев XII в. Один из них, представляющий так называемую сцену одоления Болеславом I некоего рыцаря, описанную в Хронике Козьмы 1находит, однако, иное толкование, о чем речь пойдет ниже. На другом же денарии помещен всадник, держащий перед собой женскую фигуру, в чем усматривалась сцена похищения Бржетиславом I в 102 1г. Юдиты Швайнфуртской, красочно описанная тем же Козьмой2, но и на этот раз ассоциацию скорее можно связать с представлением об этих событиях, составленных в эпоху романтизма, чем с исторической традицией XII в. Не слишком достоверным является и предположение о юбилейном характере денария, отчеканенного аббатством в Херсфельде около 1075 г., якобы по случаю 300 летия его существования 77 На это должны указывать представленные на штемпеле фигуры основателей Карла Великого и св. Луллия, которые, однако, могли попасть на него в любое время, не дожидаясь круглой даты, понятия в период Средневековья, по видимому, неприменяемого. Также нет в этот период и других монет, которым можно было бы приписать подобный характер, если не принимать в расчет современного им аналога из мусульманского мира, каковым можно считать анонимный динар, отчеканенный в Хау саме на 400 летие смерти Али. Однако он был отчеканен не в золоте, а в серебре и являлся не столько ходячей монетой, сколько средством шиитской пропаганды, усиливавшейся в это время в прикаспийском регионе. Гораздо важнее то, что точно датированные мусульманские монеты давали значительно лучшие возмож Kosmasa Kronika сzeсhow. Op. сit. Ks. I, rozdz. 19 136. Цит. по Козьма Пражский. Указ. соч. Кн. I. Гл. 19. С. 62. Ibit. rozdz. 40 188. Цит. по Там же. Гл. 40. С. 9 193. 2 iiUSti В сфере млгии н оиы у 4 ности использования их в роли индикатора годовщин и юбилеев, чем лишенные дат эмиссии христианской Европы, принадлежащие к культуре в значительной степени ахронической. Во всяком случае, мотив исторического сознания, если и проникал на штемпели средневековых монет, то не на хронологической основе и не в связи с современной им историографией, а главным образом, вероятно, в рамках благочестивой памяти о святых или заслуженных государях предше ственниках, являвшихся предметом гордости и одним из источников престижа их преемников. Глава 4. В сфере магии и обычая Использование монеты, впрочем, не только в Средневековье, нередко выходило далеко за пределы ее непосредственного предназначения, определенного сферой экономики. Связанные с функционированием государственной организации, являющиеся объектом, но одновременно и детерминантом правовых норм, рассматриваемые в качестве выражения политического и морального престижа государства и его владетеля монеты с древнейших времен использовались в общественной и частной жизни, которая находилась на границе религиозных верований, магии и обычаев. Эти функции отчасти вытекали из содержания изображений и надписей на штемпелях, но в то же время были совершенно независимы от них. Само понятие монеты становилось носителем этого круга событий, трудно поддающегося рациональной интерпретации, иногда недооцениваемого или переоцениваемого, однако, в любом случае представляющего один из существенных индикаторов места монеты в истории культуры и общественного сознания. Примеры можно черпать из разных эпох и разных культурных сфер. Так, китайские монеты в форме кружков с квадратным отверстием в середине, которые появились в 22 1г. до н. э., заменив более ранние платежные средства в форме миниатюрных орудий труда, получили название я шенг я успокаивать, отгонять шенг побеждать, получать Уже сама их форма, сохранившаяся до сего дня у многих монет восточно азиатских стран, выражала немаловажное содержание, поскольку обозначала круглое небо и находившуюся в его середине квадратную землю в соответствии с концепцией одной из философских школ, к которой принадлежал Ши Хуанди 246 2 10 создатель Первой империи. Этот тип монет вскоре стал использоваться китайским обществом как своего рода амулет, служивший преимущественно для передачи пожеланий с помощью помещенных на нем надписей, и для отпугивания демонов, и для изображения народных легенд и культов. В этой роли монеты я шенг функционировали почти полторы тысячи лет, вплоть до X XIII в. н. э., когда, может быть, в связи с развитием и распространением книги и театра такого рода выражение магических действий постепенно исчезло. Вот некоторые пожелания и формулы, встречавшиеся на этих монетах Жить долго, сохранить жизнь Пусть счастье и долголетие будут полными Счастье велико, как Восточное море Счастье, богатство, долголетие, радость, великолепие и многие тому подобные. Этот, кажущийся столь отдаленным пример, тем не менее, может быть поучительной аналогией некоторых монет, происходящих из более близких культур. Подобные призывы и заклятья появляются на раннесредневековых мусульманских монетах На счастье и удачу Натриумф и победу помещаются и в обычной титулатуре многих восточных правителей, хотя бы таких, как надпись на монетах царицы Грузии Тамары 84 12 12 Да возвеличит Бог славу ее, да удлинит ее тень и утвердит благоденствие 27 В свою очередь подобные обороты содержат некоторые легенды на древнееврейском языке, помещенные на польские монеты в правление Мешко III Благословение и благополучие На счастье и т. п., вводя в сферу латинской культуры традиции восточной магии. Также на Западе, наряду с надписями религиозного содержания, представляющими своего рода заклятия, иногда появляются тексты, особенно выразительные с этой точки зрения. К ним относится, например, стих из Евангелия от Луки 4, 30 помещенный на наиболее репрезентативные золотые английские монеты нобли и соверены IHс AVTEM TRANSIENS PER MEDIVM I RVM IB АТ 28 Текст этот, касающийся ухода Христа из Назарета, где его не узнали, не имеет никакой связи с изображениями на соответствующих монетах, ни даже логического объяснения в качестве монетной легенды. Однако с другой стороны, он, как известно, был заклятием против злодеев и, видимо, именно эту функцию исполнял на этих монетах, по крайней мере, первоначально, в некоторой степени оберегая от кражи или от ухудшения их пробы. Следует полагать, что подобных заклятий или магических выражений либо рисунков было много на монетах средневековой Европы, хотя выделение их сегодня не всегда легко, а порой даже невозможно. С другой стороны, попытки доискаться магических черт в различных элементах штемпелей, усматриваемых в магии чисел, особенно 3,7, 12, магии отдельных букв, слов либо знаков, порой ведут к недоразумениям. Наконец, часто возникает совпадение элементов магии и христианского благочестия, как бы санкционирующего магическую практику. Примером тому может служить существовавший до недавних пор обычай зашивания в фату невесты на счастье золотого дуката, который, по крайней мере в центрально европейском регионе, должен был нести на себе изображение Мадонны как гаранта действенности этой процедуры. Не известно, практиковался ли подобный обычай в Средневековье, однако можно задаться вопросом, не выполняли ли тогдашние монеты с одним или несколькими пробитыми отверстиями, а, следовательно, когда то носившиеся как подвески или приши AtUU B u p с 1i n l i l t И 6 h l h dH 49 з азпшеся на одежду, встречающиеся в том числе в погребениях, только функцию кташения одежды, как это обычно считается, или же имели, по крайней мере эгда, характер амулетов, аналогичных упомянутым свадебным дукатам. На ма гчсскую роль таких монет подвесок указывает их массовое появление в несколь JLX хладах XI XII вв. на территории Лапландии, которые имеют все черты ком г схсов, образовавшихся в местах жертвоприношений, несомненно, связанных зсъ с языческими культами. в средневековых христианских кругах функция монеты как предмета, слу дп его для принесения жертвы, находит разнообразные свидетельства. В данном чае речь идет не о ее опосредованном участии в заботе о спасении души, како язлялись осуществлявшиеся с ее помощью основание благочестивых учреж знни. плата за мессы или отпущение грехов, но о ее непосредственной роли, з д анной с актом такого пожертвования, доныне живущей в виде подаяний, воз дпаемых во время мессы на поднос, представляющих собой не только акт денеж поддержки церкви, но и ритуальной жертвы. В Средневековье подобные нкаши монет были, по видимому, относительно более значимыми, и некото монеты даже специально предназначались для этой цели. Франкский дена Пипина Короткого 75 1768 с надписью ELIMOSINA 29 является приза эм такой монеты, заранее предназначенной для королевского подаяния 72 Н. зобная надпись на одной из английских монет Альфреда Великого 87 1899 гее связана с выплатой денария св. Петра но и это тоже была жертва, при сенная Богу, правда, не в руки убогих, а при не менее действенном посредниче е папы. Впрочем, и без таких надписей значительная часть монет становилась г зехтом разнообразных пожертвований, не только таких, которые, как мило г з ня. являлись особой формой циркуляции денег в обществе, но и таких, когда нега, брошенная в источник или положенная в могилу, навсегда исчезала из де з иного обращения. Более того, бывали случаи, когда монеты, на деле не имев пе связи ни с какими пожертвованиями, почитались за таковые из за помещен пс на них рисунков или надписей. Примером этому могут служить силезские знагни XI XII вв. с изображением головы св. Иоанна Крестителя, в которых г псественное мнение, отмеченное в XIII в., усматривало монету, якобы предна аченную специально на выплату денария св. Петра Пожертвования, приносимые в форме монет, приобретали разные формы, згелко связанные с особым символическим и магическим значением, осо з н но тогда, когда их приносил государь в рамках своих сакральных функций. Например, позднесредневековый коронационный церемониал королей Фран пи зключал возложение новым государем на алтарь пожертвования, состояв з о из буханки хлеба, серебряного бочонка, наполненного вином, и 13 штук этых монет, символизировавших короля и 12 пэров, таким образом связан между собой и равных перед лицом Господа. Тот же мотив повторяется г акте чеканки Людовиком Святым 1226 1270 варианта турских грошей, 50 PdJOL i nvpv,hill. Г о р ш о я I h l п о л и л и я в ободке которых вместо находившихся там обычно 12 кружков с лилиями помещено 13, что современники интерпретировали как выражение этой общности и любви к 12 пэрам Франции Более того, этот король якобы приказал отчеканить 13 штук этих монет в золоте и раздал их по одной всем пэрам, сохранив за собой последнюю, опять же усиливая таким путем чувство упомянутого союза, если не в действительности, то, по крайней мере, во мнении позднейших его биографов. Монета в королевских руках находила и другое магическое применение. Уже в меровингскую эпоху она служила средством, символизирующим акт освобождения раба, своего рода его выкуп, совершаемый ante regem 30 перед лицом и при участии государя. Невольник, держа в руке монету, становился перед королем, господин ударял его по руке, и монета из нее выпадала, становясь знаком отказа от права собственности. Такой освобожденный раб впоследствии получал наименование денариевого denar s в отличие от других, приобретавших свободу на основании акта, составленного в церкви tabularius Освобождение с помощью монеты применялось и в IX X вв., особенно в Германии, где ритуал был несколько иным здесь сам государь брал монету в руку, а потом бросал ее через левое плечо, что собственно и являлось актом освобождения. Отсюда в манускриптах, содержащих запись обычного права, встречаются миниатюры, представляющие государя, держащего монету в поднятой руке, и сам этот обычай неоднократно отмечался в источниках того времени. С королевским помазанием и его магическим воздействием связаны также монеты, называемые осязательными то есть исполнявшими роль амулетов с лечебными свойствами. Убеждение, что прикосновение государя вылечивает, восходит к древности впервые это продемонстрировал Веспасиан, исцеливший в Александрии слепого и хромого. В Средние века королевское прикосновение было эффективным едва ли не исключительно против золотухи, в лечении которой особенно преуспели короли Франции и Англии. Последние исполняли эту харизматическую обязанность начиная с Эдуарда Исповедника 1042 1066 и до Анны 1702 17 14 используя при этом, по крайней мере, с конца Средневековья, монеты, которые они раздавали страждущим. Для этого применялись главным образом золотые энджелы, несущие изображение архангела Михаила, поражающего дьявола 13 8 Данный сюжет считался особенно эффективным. В XVII в. с такой же целью специально чеканились золотые медальоны, со св. Михаилом, которые, как прежде монеты, носились больными на шее в качестве амулетов, именовавшихся touсh pieсes 3 1то есть предметов передающих магическое прикосновение государя. В XIV в. исключительной славой пользовался английский пенни Эдуарда 1272 1307 в который был вставлен маленький камешек, происходящий со Святой земли и полученный в качестве выкупа за некоего эмира, взятого в плен шотландским рыцарем Саймоном Локардом из Ли. Поэтому монета эта I л а в а 4. В сфере м а ги и и о бы ч а я 5 1 8. Энджел. Англия. 1485 носила обиходное название Ли пенни и благодаря чудесному камешку имела силу излечивать, особенно чуму и бешенство. Порой подобные качества приписывались и совершенно обычным монетам, лишь бы имелся соответствующий знак. Так, крест на геллерах, чеканенных в Швабском Халле в XIII XIV вв., должен был защищать от всех болезней и травм, а также успокаивать детский плач, поэтому многие люди постоянно носили их при себе, а детям вешали на шею. злобные монеты с изображением агнца, в основном чеканенные папами в XV в., беоегали от разных болезней и чар, а также защищали посевы от града если же ы поскрести и смешать опилки с водой, то полученный напиток был весьма эф г активен при болезнях глаз и зубной боли. Не хуже были и гроши епископов гг эплавских начала XVI в. с изображением св. Иоанна Крестителя, помогавшие при кори, коросте, глазных болезнях и носовых кровотечениях. В Новое зоемя тоже не раз пользовались подобными лекарствами, например, в Испании енебные свойства приписывались медным монетам короля Жозефа Бонапарта 8 18 13 поскольку они были отчеканены из переплавленных колоколов. г тот раз не особа государя, не изображение на штемпеле, а сакральный харак тг материала обеспечивал монете магическую силу врачевания. Наиболее распространенным и зрелищным обычаем средневековых госуда езязанным с использованием монеты как выражением их общественного са. впрочем, не лишенным черт, глубоко коренящихся в магии власти, было тгасывание монет в толпе, происходившее по случаю разных празднеств особенно, по случаю коронации. Этот обычай известен со времен поздней ан эсти и до XIX в. А восходит он к еще более давним римским обычаям, от 7 иным с I в. до н. э. и заключавшимся в разбрасывании мелких металличе n знаков, похожих на современные боны и обычно называвшихся словами шззпа 32 или tesserae 33 С помощью этого императоры приобретали бь народа главным образом во время игр и праздников. Использование 52 п е р вы й о l t т o h i и п о н п т я в той же роли ходячей монеты отмечено с IV в., при этом император лично разбрасывал их, когда ехал на колеснице. Это был один из способов демонстративной реализации столь высоко ценимой добродетели щедрости государя, которой позднеримские императоры гордились, помещая на штемпели своих монет надпись LIBERALITAS 34 К подобной демонстрации прибегали, наверное, и другие, более мелкие правители или чиновники, особенно в Восточной Римской империи, в результате чего в Кодекс Юстиниана был включен раздел, ограничивающий право на такую деятельность Только сам император может разбрасывать также и золото, поскольку только высоты его блаженства позволяют золотом пренебрегать Это высказывание, по видимому, обнажает и другую причину, лежащую в основе данного жеста наряду со щедростью презрение к золоту которое можно, наверное, прочитать и как выражение гордыни, вытекающей из богатства и власти. Постановления Кодекса действительно были реализованы в Византии. Так, известно, что императрица Ирина 797 802 во время одной из процессий разбрасывала среди толпы монеты. Подобные сообщения, касающиеся и более поздних государей, отмечены по случаю важнейших церемоний, особенно коронации. В XI в. был введен обычай бросать маленькие кошельки, в которых находились по три золотые, три серебряные и три бронзовые монеты. Вероятно, наряду с другими факторами здесь действовала и своеобразная магия числа, также проявлявшаяся в других тройных составляющих церемониалов и обычаев. В Западной Европе по римскому образцу уже Хлодвиг 48 15 разбрасывал монеты по случаю своего возведения в ранг консула императором Ана стасием. В следующий раз этот обычай отмечен только во время императорской коронации Генриха V в 1г. и вскоре после этого во время папской коронации Целестина II в 43 г. В обоих случаях это происходило во время процессии между Ватиканом и Латераном. Император бросал монеты собственноручно, зато от имени папы это делал маршал его двора. Позднее подобные сведения встречаются все чаще, обычай входит в постоянный коронационный церемониал и других государей, впрочем, в разных вариантах его применения, иногда соединенных с произнесением соответствующих формул. В XIV в. разбрасывание монет сопровождает коронационный обряд чешских и венгерских королей, а может быть, и польских. Преимущественно с XVI в. он известен также в Швеции, Англии, Франции, с XVII в. в Испании и в других, более мелких государствах и владениях, как светских, так и духовных. По видимому, в последний раз монеты разбрасывались в Будапеште в 1867 г. во время коронации Франца Иосифа I королем Венгрии. В Великом княжестве Московском с конца XV в. отмечен несколько иной, но все же близкий способ использования монет во время коронации. Здесь не вновь вступающий на престол государь разбрасывал монеты, а напротив, его самого осыпал ими близкий родственник или высокопоставленный сановник. Обычай этот, воспринятый из традиционных свадебных обрядов, сохранялся в России до времени Петра I. Следовательно, в этом случае смысл данного символа был совершенно иным не выражение щедрости, а скорее пожелание богатства и благополучия наподобие осыпания зерном новобрачных. Разбрасывание монет происходило не только во время коронации, но и в других случаях, таких как свадьба государя или его похороны, торжественный въезд, принесение вассальной присяги, рождение наследника и т. п. Большинство сведений на эту тему относится к XVII XVIII вв., когда наряду с монетами начали чеканить специально для этой цели предназначенные медали и жетоны, первоначально точно эквивалентные соответствующим золотым или серебряным монетам, позднее меньшей стоимости. Впрочем, этот обычай не ограничивался одними только правителями. В XVII в. в некоторых итальянских и немецких университетах служители разбрасывали монеты по случаю защиты докторских диссертаций во Львове же в 175 1г. двое Потоцких разбрасывали золотые, серебряные и медные медали по случаю коронации чудотворного образа Богоматери. Это были так называемые коронатки В Средние века, если исключить коронации, разбрасывание монет происходило редко, во всяком случае, это зафиксировано немногочисленными свидетельствами, зато находит свое подтверждение в качестве повсеместного явления за пределами европейской культуры. Например, Ибн Баттута, описывая свое пребывание в Индии в 1334 г., рассказывает о въезде султана Мухаммада Туг лака в Дели Шли также перед султаном слоны, украшенные знаменами. На слонах же помещались малые катапульты, и когда приблизился султан к городу, бросили они динары и драхмы в собравшуюся толпу. И тогда многие тысячи людей, стоявшие перед султаном, начали собирать эти монеты, которые на всем пути до дворца разбрасывались Другой, уже польский пример дает описание похоронной церемонии Казимира Великого в 1370 г., переданное их непосредственным свидетелем Янко из Чарикова. Один из участников погребальной процессии, идущий перед носилками, щедро рассыпал гроши, прокладывая таким способом дорогу среди толпы, а также побуждая к еще более горячим молитвам за душу скончавшегося короля. Несли также мешки, наполненные грошами, которые пересыпали в две серебряные миски. Каждый, кто желал возложить пожертвование на алтарь, мог брать из них, сколько хотел. Когда миски пустели, немедленно из мешков насыпали новые гроши. Следовательно, на этот раз раздача монет имела характер более благочестивый, связывала щедрость с милостыней и пожертвованиями, делавшимися главным образом на похоронах. Одновременно здесь проявляется еще один смысл, повторяющийся и в других сообщениях, разбрасывание монет для прокладывания дороги через толпу. 1 Ibn Battuta. Osobliwosсi miast i dziwy podrozy. Warszawa, 1962 192. 54 Уже в легенде о св. Алексии, особенно в ее версии, переданной Джакомо да Вараджине 35 этот смысл находит явное подтверждение Императоры взяли носилки с понтификом, чтобы понести их Потом приказали разбрасывать множество золота и серебра на улицах, чтобы толпа, охваченная любовью к золоту, занялась и позволила отнести тело святого к церкви 1Аналогичным образом для получения возможности пройти через толпы народа поступил во время коронационной процессии в 98 г. папа Иннокентий III, перед которым шли пять камерариев, разбрасывавших монеты. Вскоре после этого, в 1209 г., на том же самом пути только что коронованный император Оттон IV собственноручно разбрасывал монеты, чтобы добраться до Латерана. Примеры можно умножить, и дополнением к ним являются позднейшие иллюстрации, главным образом XVIII в., представляющие различные въезды и подобные им празднества, когда толпы людей ползают по земле вниз головами в поисках монет, которые милостивым жестом рассеивает въезжающий государь. Таким образом, здесь смысл этого практического использования монет связан с мотивом той гордыни, которую мы усмотрели выше в постановлениях Кодекса Юстиниана, и более того с мотивом безграничного презрения не столько к золоту сколько к ползающей, собирая его, толпе. Однако никто из современных участников и свидетелей этих сцен, как кажется, не имел возражений против их морального привкуса, ибо они были одним из многих подобных проявлений феодальных нравов, повсеместно принимаемых как правителями, так и их подданными. Демонстративное разбрасывание монет было привилегией и обязанностью сильных мира сего. Простой народ тоже иногда бросал монеты, не так щедро и с другими целями, и другим адресатам. Бесчисленные, известные с античности и живущие доныне примеры бросания монет в родники, фонтаны и другие источники воды, реже в другие места образуют своеобразный вид магии, в основе которой лежит, видимо, акт жертвоприношения потусторонним силам. Использование монеты для обеспечения таким способом счастья, здоровья, возвращения или каких то иных выгод, по видимому, является не единственной формой их оплаты, поскольку монета воплощает в себе не только материальную ценность. В этих актах аккумулируются, по преимуществу бессознательно, разные магические элементы с вековыми порой традициями. Почти каждый из туристов, сегодня бросающих мелкую монетку в фонтан Треви, чтобы вновь приехать в Рим, знает, что следует делать это правой рукой через левое плечо, но кто из них осознает, что этот жест уже тысячу лет тому назад совершали короли при освобождении раба Монеты бросались также на могилы как выражение почтения или, Puidс.i псршй. Горп.юн i hi поян ш и я Jakubde Voragine. Zlota Legenda. Warszawa, 1955 325. Цит. no JaсobusJanuensis. Longobardiсa historia que a plerisque Aurea legenda sanсtorum ape tur, sive Passionale sanсtorum. Hagenau, 15 16. сap. LXXXIX. De sanсto Alexio. L h i 6ti 7. В с pr j iU сhh а о быч а я 55 по меньшей мере, уважения к умершему. Археологические исследования в римской базилике св. Петра, проведенные у гроба апостола, обнаружили сотни таких монет, брошенных туда со времен раннего Средневековья и происходящих из разных европейских стран, откуда прибывали паломники. Пример несколько иного рода дают монеты, найденные на полях Грюнвальда, прежде всего близ часовни, возведенной вскоре после битвы на том месте, где, как считалось, погиб ърих фон Юнгенген. Они носят даты вплоть до XIX в. и представляют собой выражение или почитания, или хотя бы памяти. Примеров подобных много, впрочем, преимущественно относящихся к Новому времени. Еще более распространенным и еще более старым является обычай положения монеты или иного рода денег вместе с покойным в могилу. Этот ритуал отмечен уже около 1000 г. до н. э. в Италии, где он исполнялся с помощью медных слитков aes rude в домонетный период игравших роль денежного средства. С VI в. до н. э. он известен в Греции, но здесь уже с использованием монет, чаще всего оболов, а потом в других частях света, включая Китай, Индонезию и Индию, что свидетельствует о формировании этого обычая независимо друг от друга в разных культурных центрах, но весьма вероятно, на аналогичной основе. В любом случае не удается обобщить распространенное в европейских культурных кругах мнение о том, что этой основой является древнегреческий миф о плате, которую брал Харон за перевоз души покойника через воды Стикса. Скорее наоборот греки ввели этот давний обычай в свою мифологию, впрочем, не чураясь и шутки. В Лягушках Аристофана Харон требует от Диониса не одного, а двух оболов, намекая тем самым на дороговизну в Афинах. Однако в целом этот обычай не располагал к шуткам. Быть может, основной первоначальной мотивацией обычая вкладывать монеты в могилу, характерной для всех обществ, находившихся на относительно раннем этапе развития, был страх перед умершим, желание предотвратить его возвращение или вредоносное действие принесением ему жертвы или же обезвреживанием упыря. По этим предположениям, монета, вложенная в рот покойнику, становилась запором, затрудняющим возвращение души в тело. Однако несомненно должны были действовать и другие мотивы, а порой традиционный обычай мог сохраняться и без осознания его истинных предпосылок. Этнографические материалы подтверждают его существование в некоторых европейских странах даже в новейшее время. Например, в Словакии он бытовал ло недавних пор, обосновываемый, что денежка является необходимым даром умершему или же тем, что это доля покойного в разделе семейного имущества, а чаще всего плата за перевоз несомненно, являющаяся отголоском мифа о Хароне. В средневековой Европе наделение умерших монетой встречалось во многих странах романских, германских, славянских, в Венгрии, на Балканах, то есть почти на всем континенте. Как свидетельствует археология, эти монеты 56 Ю Н l L. I i n i l l 1н и я преимущественно вкладывались покойному в руку, нередко в рот, иногда, может быть, в какой то карман или насыпались кучкой около тела. Это были обычные монеты, обращавшиеся в то время на данной территории, чаще всего малой стоимости, иногда только их половинки и даже фальшивые монеты в этом случае речь явно шла об акте, отдающем дань верованиям или обычаю, однако, наиболее экономным образом. Большая часть таких находок относится к дохристианскому периоду либо к первым векам после крещения этих земель, однако, они появляются и позднее вплоть до конца Средневековья и в Новое время, так что трудно связывать этот обычай только с языческими верованиями. Если происхождение обычая обусловлено идеей погребальных даров, перенесения в потусторонний мир предметов, которые являются собственностью покойного или могут быть ему там полезны, то во вложении монеты следовало бы видеть свидетельство ее роли всеобщего эквивалента эдакого средства обмена, заменяющего умершему еду, питье или другие необходимые ему вещи, которые он там смог бы себе приобрести. Археологические данные, по видимому, свидетельствуют в пользу именно такой, относительно рациональной интерпретации обычая, указывающего на распространение в сознании данного общества убеждения, что монета является субститутом всех благ, и следовательно, подтверждающего относительно высокую степень насыщения деньгами данного рынка. Однако эта интерпретация не всегда выглядит убедительной, поскольку монеты встречаются прежде всего в условиях не слишком развитого товарно денежного хозяйства. В любом случае Церковь, по крайней мере первоначально, боролась с этим обычаем, усматривая в нем пережитки язычества. Действительно, в могилах епископов и других лиц, похороненных в церквях, монеты сначала не встречаются, но в конце Средневековья такие случаи уже имеют место, свидетельствуя о полной адаптации их к христианской обрядности. В 1689 г. даже умершему папе, благословенному Иннокентию XI в гроб было положено 12 золотых и серебряных монет как обозначение 12 лет его понтификата. В рамках столь частого явления присвоения Церковью давних обычаев в ме ровингской Галлии была предпринята попытка замены обола Харона облаткой, вкладываемой в рот покойнику. Наверное в основе этой замены лежало общее для обоих даров понятие хлебушка на дорожку однако эта практика уже в конце VI в. была осуждена Синодом епископов. Церковь не допускала и обвинений св. Петра во взимании с умерших платы за открывание врат небесных, тем не менее такая мысль пробивается в некоторых народных версиях, а в XV в. денежка, вкладываемая в рот покойному, бывало, прямо называлась tributum Petri 36 Это была очевидная попытка христианской легализации давних мифов, укоренившихся в наиболее традиционном слое обиходной практики, каким всегда оставался похоронный обряд. Наконец, определенной аналогией монетных даров в погребениях являются монеты, используемые в роли закладных жертвоприношений, помещаемых под P l n с l iU j In U г 0 П л л в а i. В u j пи ОПо ЧЛ. 57 углом дома или другой постройки и даже под фундаментом церкви. Правда, эти случаи особенно в период Средневековья встречаются реже, чем обол мертвых что может быть следствием худших условий их распознания. Не подлежит сомнению, что этот обычай напрямую вырастает из давних жертв в виде животных или вещей, приносившихся перед началом строительства здания и известных еше в XIII XIV вв. в Центральной и Восточной Европе. Наиболее распространенными в этой роли были конские, иногда турьи, головы, птицы и даже яйца. По аналогии с погребальными дарами замена этих жертвоприношений монетами может быть выражением постепенного насыщения рынка деньгами, но не только. Монеты, еще в сравнительно недавнее время закладывавшиеся в фундаменты пли в шары, венчающие башни костелов, это уже не столько жертвы, которые должны умилостивить потусторонние силы, сколько амулеты, помещаемые на счастье как те дукаты, что зашивались в свадебную фату, а также документы г.охи, вкладываемые на память о строительстве. Случалось, что подобными амулетами снабжались и корабли. Один такой эк смпляр обнаружен в остове судна второй половины XIV в., найденного у дат Ч Ч го побережья. Под пятку его мачты был положен тевтонский полускотер, указывающий на то, что это судно было построено около 1370 г. на орденской верфи, тжет быть, в Эльблонге. Таким образом, монета послужила метрическим до тентом корабля, хотя и не обеспечила ему долгого счастливого плавания, по лъку он затонул уже несколько лет спустя, как свидетельствует найденный с чем большой комплекс золотых монет, состоявший из более чем сотни англий нотх ноблей и полуноблей Эдуарда III, видимо, предназначавшихся для закупки заэов в балтийских портах. Может быть именно они стали причиной круше гак как магическая роль монет имела не только благоприятные, но и самые лчеэные последствия. Дурная слава, связанная с монетами, является, вероятно, исключительной гччаллежностью христианской культуры и, прежде всего, в ее позднесредневе з ап версии, когда особенное значение приобрела евангелическая идея бедного вместе со всеми ее теологическими и социальными составляющими. Правда, с Григорий Великий t604 проклял некоего монаха за то, что тот имел при с три серебряные монеты, но это поздняя версия легенды о святом папе. Более верным является рассказ о св. Франциске, который, путешествуя по Апулии, на дороге тугой кошелек когда один из спутников поднял его и обнару в нем не деньги, а змею, то святой сказал Деньги для народа Божьего ничто как дьявол и гад ядовитый 1Конечно, можно привести много подобных ченпй, направленных против богатства и денег, осложняющих получение веч епасения души, вследствие чего об осуждаемых таким образом монетах дол t в позаботиться дьявол, искушающий людей золотом и стерегущий клады. de Voragine. Op. сit 566. Цит. no JaсobusJanuensis. Op. сit. сXLIV. De sanсto Franсisсo. 58 PdM с i первый. ОРН. ЮНТЫ п о м и ы н я Сокрытие клада. Иллюминированный инициал буквы D. Из издания хранится в Британской библиотеке Boethius anonymous Frenсh translation Le Livre de Boeсe de сonsolaсion B. 5. Franсe, сentral Bourges 1477, f. 2 Магия клада составляет отдельный сюжет, проходящий, наверное, через все эпохи и страны, хотя и проявляющийся в разных формах. Самый богатый ее репертуар связан, по видимому, со способами отыскания кладов, засвидетельствованными главным образом для Нового времени, по преимуществу для XVII XVIII вв., но, вероятно, применявшимися и в Средневековье. На Руси дьявол распоряжался кладами уже в XI в., порождая таким образом разные несчастья. Старый миф о кладе Нибелунгов в XIII в. распространился как предостережение перед губительным действием золота. Другие тексты дают различные примеры, относящиеся к проклятому богатству, при этом ссылаясь на слова Евангелия о кладах, которые моль и ржа истребляют и воры подкапывают и крадут 37 Но все же это обобщенные оценки, указывающие на дурную славу таких понятий, как деньги золото клады и не касающиеся именно монет или же отдельных их видов в качестве зараженных магией греха. Так что, хотя повсюду было известно, что деньги могут приносить несчастье, о чем свидетельствуют рассказы хроник и поучения проповедников, реже примеры ближних, в целом человечество не пренебрегало их обладанием и накоплением, даже если это были золотые монеты, наиболее опасные не только в воображении средневековых людей. 1Lied 7. В сфере Uiiсiin и о быч а я 59 Нечистым силам подчинялись отдельные монеты, одаренные чудесной способностью возвращаться к владельцу и таким образом умножать его богатства. Их называли словом инклюз возникшем, вероятно, в результате уверенности, что в них находится запертый лат. inсlusus демон. Приобретение такого ин клюза, хотя бы и ценой продажи души дьяволу, было трудной задачей между тем можно было его получить после преодоления разных препятствий в Казимеже 38 близ Кракова, но подобные рассказы известны также в России, Германии, Дании, Испании и других странах. Впрочем, это был очень старый мотив, вероятно, персидского происхождения и известный уже в начале нашей эры позже он появлялся в коптских платежных документах, а также в арабской историографии Египта, рассказавшей в X в. лирхеме короля Хугиба, постоянно возвращавшемся в руки хозяина. В христианской Европе подобная версия известна с X в., а в более позднем Средневековье такой чудесной монетой якобы обладал итальянский философ Пьетро Альбано 1246 13 12 обвиненный в чародействе и сожженный на костре в Па От такой монеты оставался один шаг до философского камня, якобы позво г эшего превращать любые металлы в золото. В 1329 г. английский король Эду 1Гл III, услышав о двух знающих это искусство алхимиках, приказал добром или L on препроводить их к своему двору, от чего, тем не менее, не получил больших врышей. Позже многие правители прилагали подобные усилия, ожидая от тайного знания и искусства больше, чем давало им знание и искусство монетчиков. Оставьте свой комментарий и поделитесь с ним с друзьями во ВКонтакте. Керсновский Р. [Монеты:] Горизонты познания (2018)
Еще никто не написал никаких коментариев. Вы можете стать инициатором обсуждения!
|
||||||
![]() | ||||||
© 2007-2025 Электронная некоммерческая библиотека открытого доступа «Гербовед.ру» Редакция: gerboved@gerboved.ru | › Пользовательское соглашение | ||||||
![]() | ||||||
Проект сетевого издания «Геральдика.ру» | ||||||
Примечание: представленные в библиотеке научные тексты размещены только для ознакомления и получены большей частью посредством распознавания оригинальных текстов публикаций (OCR), поэтому в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания и степенью сохранности бумажных оригиналов. |