Георгиевская ленточка: победа прихоти над культурой

Георгиевская ленточка: победа прихоти над культурой

Май продолжается, у метро раздают ленточки, люди ходят с полосатыми бантами самых разных форм.

Происхождение у ленточки – позволю себе напомнить – самое почтенное. Орден святого Георгия основала Екатерина II, и чёрно-золотистые полосы его ленты взяты из герба графства Балленштедт, родового гнезда её предков.

Великая узурпаторша настойчиво позиционировала себя как очень русского человека; но при этом прекрасно понимала, что в её лице судьба на одно поколение вернула былое величие роду Асканиев, из числа первейших династий в истории Германии. Она помнила, она гордилась; и потому лента российского военного ордена, ставшего для Екатерины очень личным проектом, получила фамильную раскраску. Цветовое совпадение с цветами герба империи (чёрный орёл, золотое поле) облегчило вхождение новой символики в общий контекст. Позже появилась собственная мифология георгиевских полос: «огонь и порох» и прочее.

У этой мифологии есть и новейшие уровни, в основном – довольно противные. Разумеется, не существовало никакой отдельной «гвардейской» советской ленты: это была георгиевская лента, но не называемая по имени, спрятанная сразу под несколькими псевдонимами. И, разумеется, не было никакой власовской награды с этой лентой (хотя если бы она и была, это ничего не меняло бы).

К чему это я? К тому, что всё случившееся с лентой c начала и по ХХ век было одной реальностью; в нынешнем веке для полосатой ленты открылась другая реальность, с которой мы и имеем дело на улицах и в сети. В преддверии очередного празднования дня победы объявлены новые правила ношения ленточки, столь же неофициальные, как и она сама; пресса назвала это «ужесточением» и пригрозила несоблюдающим, что их настигнут некие патрули (кого, стыдильщиков?). Екатерина Шульман с отстранённостью, подобающей политологу, рассуждает, «кому и зачем это нужно»; капитаны-очевидности жалуются на неправовой характер происходящего. Нудные Катоны Старшие вроде меня в сотый раз напоминают, что речь идёт о массовой узурпации наградного символа, то есть всё происходящее в самом корне неверно.

И всё-таки, что происходит?

Вопреки тому, что нам всем инстинктивно думается, затея с георгиевской ленточкой началась, по всей видимости, не как кремлёвская хитрость, а как частная инициатива.

Люди, придумавшие эту штуку, всё отлично рассчитали (или угадали, или творчески выразили): и глубочайшее эмблематическое невежество большинства наших соотечественников, и разваленное состояние наградной системы (рви от неё куски, сколько угодно), и массовое желание как-то визуально обозначить себя – но желание это стыдливое, боящееся строго личного: люди выражают индивидуальность путём ношения Версаче или ботинок by appointment, барышни заказывают логотип Гуччи в виде потайной татуировки.

Учли – или угадали – и радость халявы, и наивную готовность наградить себя самого за подвиг абстрактного или конкретного деда; и ретроспективную всеядность, естественную для многих жителей вчерашней сверхдержавы.

Государственную жажду патриотических изъявлений, само собой, учли тоже.

Догадливые сочинители акции предвидели и то, что люди станут носить эту самую ленту чёрт знает как, а потому надо заранее откреститься от ответственности. Поэтому в «правилах акции» с самого начала прописали всякие относительно разумные ограничения: например, призвали не наносить никаких надписей на ленты. Разумеется, большинство носящих ленту слыхом не слышало об этих ограничениях, а кто слышал – соблюдал их постольку, поскольку ему хотелось. Было настроение зашнуровать кеды победными ленточками? Человек брал и шнуровал, не сверяясь ни с каким оргкомитетом. Успех акции выразился, помимо прочего, в её неуправляемости. Подхватили, побежали... Потом произошла радикальная политизация ленты, и на какое-то время исходная акция была почти забыта.

Сегодня инициаторы акции, давно уступившие инициативу государству и толпе, пытаются напомнить о себе. Они берут на себя ответственность за случаи «невежливого» ношения ленты и признают свои прежние правила недостаточными – что же, им уже нечего терять, кроме неизвестности. Государству это на руку: в канун 9 мая уместно, ради массовости, не настаивать на политическом характере георгиевской ленты и подчеркнуть её мемориальное значение.

У всего происходящего есть ещё одна особенность. Пресса не зря назвала перемену правил акции грозным словом «ужесточение»: речь уже идёт, как я написал выше, о неких патрулях, наблюдающих за правильным ношением ленты. Многие уже схватились за голову: какие патрули? никакого закона на этот счёт нет, все правила имеют рекомендательную силу для членов акции, и всё тут; при чём тут контроль, проверки на улицах? кому мы уступаем полицейские функции?

Тут остаётся напомнить: правы были зануды от эмблематики, сетовавшие на некорректность массового ношения орденской ленты. Символ есть символ: обращаясь к нему, мы затрагиваем сущность. Амикошонское отношение к ленте награды само по себе явилось символом победы прихоти над правовой культурой. Теперь мы видим развитие этой тенденции.

Лента становится прекрасным предлогом для неправовой активности властей – и потому, я думаю, ещё не скоро им надоест.